Открытое письмо брата-алкоголика
Дорогая Катя!
Я долго колебался, а стоит ли мне вообще как-то реагировать. Ну, написала моя сестренка некое произведение, так и бог с ней. Мне-то какое до этого дело? Написала – и написала себе. Мне ж ты, Катя, не позвонила и не сказала: «Саша, прочти». А уж о том, чтобы специально разыскивать этот шедевр в интернете, я и не думал, хотя, если бы его мне кто-нибудь распечатал и на блюдечке принес, может, и почитал бы.>1
А впервые услышал я о нем от возмущенных родственников, но не от родителей. Однако, несмотря на бурную реакцию родни, не придал этой истории никакого значения. Отношения с папой и мамой ты, сестренка, испортила давно, и поэтому особого удивления я не испытал. Ведь все люди совершают глупости или маются дурью. Нечто подобное я подумал, Катя, и о тебе. Решил, что ты, может, в жарком Израиле, в котором ты живешь намного лет меньше меня и еще не привыкла, просто перегрелась на солнце и накропала на больную голову какую-нибудь глупую статейку, за которую будешь потом у мамы с папой просить прощения. И представляешь, Катюша, выкинул всю эту историю напрочь из головы. Но однажды позвонил маме, той самой Галине Щербаковой, и голос у нее был какой-то не такой. А она так разговаривает, только когда очень устает или больна. Естественно, я стал выяснять, что случилось, и снова услышал упоминание о твоей литературной деятельности в интернете. А больше всего меня поразило и заставило внимательнее отнестись к услышанной информации было то, что мама вовсе не возмущалась, Катя, тобой, а вдруг как-то нервно и всерьез начала убеждать меня ни в коем случае твое произведение не читать, и, главное, не пытаться тебя, сестричка, разыскать и вступать в разборки. Обрати внимание, Катя, на странность. Мама, которую ты на весь мир представила лицемерным чудовищем (впрочем, как и меня с батюшкой, эдаких членов банды), похоже, пыталась тебя от меня защитить, опасаясь, что как бы я, рассердившись, не зарезал тебя и не съел. Но меня просить настойчиво что-то не делать – это значит сто процентов нарваться на обратную реакцию. И, конечно же, я заинтересовался твоим творчеством. И чуть ни сел на задницу. Бог ты мой, оказалось, ты написала не статейку, а целую сагу о Форсайтах. Одно только озадачило. Я так и не сумел определить литературную форму твоего труда. Сага – все-таки не сага, биография – не биография, художественный роман – так и не роман, хроники – тоже не хроники и даже не хреники. И более того, каюсь, Катерина, одолел из твоего опуса только двадцать, может, чуть больше, страниц. И вовсе не из-за того, что ты не владеешь русским языком. А из-за содержания. Честно пытался, но не пошло дальше в горло, как последняя рюмка водки в рот алкоголику. Мне ли этого, как ты понимаешь, не знать. Что же касается самого труда, то в неведении о дальнейших перипетиях твоей горькой судьбы я не остался, и содержание следующих серий этого ужастика мне в подробностях, сопровождаемых ехидными смешками, было передано многочисленными знакомыми.
Но и не дочитать твою исповедь мне показалось мало. Я, хуже того, не удосужился заглянуть и ни в один из многочисленных комментариев к ней, ни в положительный, ни в отрицательный, проявив таким образом неуважение к твоим читателям и почитателям. Хотя допускаю, что они – прекрасные люди и ни в чем предосудительном замечены не были. Уж точно не алкоголики, как я. И зря, наверно, не читал. Говорят, и в комментариях кипели страсти.
Кстати, о них, мною непрочитанных. Меня ужасно развеселило, когда узнал от друзей, что ты, сестренка, вступила в перепалку с какой-то Марусенькой или Машенькой, думая, что под этим именем скрываюсь я. Должен тебя огорчить. Я – не та и не другая. Да и кем ты себя вообще вообразила, если подумала, что я буду от тебя, младшей сестры, скрываться под каким-то девчачьим псевдонимом?
