Немного о второй книге.
О задаче:
…она [Анна Ахматова] – один из последних монументальных памятников эпохи советского ампира, последних авторитетных голосов, взывающих о постмодерной де– и ремифологизации.
А.К. Жолковский. В минус первом и минус втором зеркале. Стр. 268
О методе:
…не всегда нужны новые архивные находки, а бывает достаточно посмотреть критическим непредубежденным взглядом на традиционные комментарии.
А. Ахматова. Т. 6. Стр. 288
О предмете:
Вен<едикт> Ерофеев был антисемит. Об этом сказали Лотману, который им восхищался. Лотман ответил: «Интимной жизнью писателей я не интересуюсь».
М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 136
Вот и я не интересуюсь: ни характером Анны Ахматовой, ни ее личной жизнью, ни ее недостатками и маниями, ни невеликостью таланта – ничем. Я просто не заметила бы ничего этого, Анна Ахматова вне круга моих интересов – если б ее трюк с манипулированием общественным сознанием не удался.
О главном:
О том, что не лучше ли оставить поэту (Анна Ахматова произносила пуэту, произнесем мысленно и мы так) поэтово, – о поэзии Ахматовой.
О ранней любовной:
«Лирический круг Ахматовой <…> очень мал. Он охватывает самое поэтессу, неизвестного, в котелке или со шпорами, и непременно Бога – без особых примет. Это очень удобное и портативное третье лицо, вполне комнатного воспитания, друг дома, выполняющий время от времени обязанности врача по женским недомоганиям.
Л. Троцкий. Внеоктябрьская литература (1922 год). Материалы П.Н. Лукницкого. Стр. 191
О той, перед которой все должны склонять головы:
А что, если ахматовский «Реквием» – такие же слабые стихи, как «Слава миру»?
М. Гаспаров. Записи и выписки. Стр. 42
О великой, о том, что не хлыстик и перчатки, – о поздней Ахматовой:
Все прекрасно, а вообще – «ти-ти-ти», а что – неизвестно.
О.В. Ивинская. Годы с Борисом Пастернаком. В плену времени. Стр 173–174
Ее вовсе не нужно сбрасывать с корабля современности или тем более с корабля прошедшего. Просто можно назвать все как есть, своими словами – и после этого относиться к ней кто как хочет.
«Управлял» гимназиею Вишневский <…> со времени получения им чина «действительный статский советник» никто не смел называть его иначе чем «ваше превосходительство» и в третьем лице, заочно, «генерал». Но он был, конечно, статский. Он действительно «управлял» гимназиею, т. е. по русскому нехитрому обыкновению он «кричал» в ней и на нее и вообще делал так, что все «боялись» в ней, и боялись именно его. <…> Боялись долго; боялись все, пока некоторые (сперва учителя и наш милый образованный инспектор Ауновский) не стали чуть-чуть, незаметно, про себя, улыбаться. Так чуть-чуть, неуловимо, субъективно. <…> От учительского персонала она передалась в старшие ряды учеников и стала по ярусам спускаться ниже и ко 2-му году моего пребывания здесь захватила даже нас, третьеклассников (т. е. человек пять в третьем классе). Улыбка разнообразилась по темпераментам и склонностям ума, переходя в сарказм, хохот или угрюмое, желчное отрицание. Всего было, всякие были. В. Розанов. Русский Нил. Стр. 363
Смеялись над директорами гимназий. Посмеются и над Анной Андреевной Ахматовой.
