Отец Василий пришпорил Стрелку и выехал на косогор. Отсюда Волга вся была как на ладони. Серая весенняя вода отражала желтое ленивое солнце, деревья были подернуты легкой изумрудной дымкой проклюнувшейся на днях листвы, а далеко на том берегу виднелись крыши и дымы Семеновки. Священник сладко потянулся, ему было хорошо.
Вообще все в последнее время шло как нельзя лучше. Покровительствующий городку святой Угодник Николай, видно, услышал Ольгины молитвы, и жизнь в Усть-Кудеяре, а значит, и семейная жизнь отца Василия, помаленьку наладилась. Далеко в прошлом остались и недоразумения с властью, и острая конкуренция за души прихожан с очередной сектой… Теперь и пожертвований на храм было более чем достаточно.
Но главное, теперь, когда родившийся в первый день Масленицы маленький Мишка подрос, а у самой Олюшки все наладилось, отца Василия подпустили к себе…
– Красотки, красотки, красотки ка-ба-ре! – счастливо мурлыкнул он и, тут же устыдившись, огляделся по сторонам – не слышит ли кто.
Но вокруг никого не было, лишь гроздьями облепили тонкие ивовые ветки обалдело орущие воробьи да настороженно оглядывались по сторонам отощавшие после зимы облезлые сурки. Отец Василий ласково хлопнул кобылу по крупу, и она, так же как и хозяин, пьяная от сладчайшего весеннего духа, расслабленно перебирая ногами, медленно побрела вниз к реке.
– Вы созданы лишь для развле-чень-я-а… – не удержавшись, опять мурлыкнул священник.
– А-а-а!!! – вдруг услышал он пронзительный женский визг. – Не нада-а! Коля!!!
Священник растерянно огляделся по сторонам. Визг шел из прибрежного ивняка. Стрелка тревожно всхрапнула, и отец Василий, решительно пришпорив ее, помчался на голос. «Снова молодняк озорует! – недовольно думал он. – Придурки, блин! Вот я вам покажу!» Он знал, что именно в этих местах и происходили по весне всяческие ЧП, а в результате раз в два-три года районный суд обязательно кого-нибудь сажал по самой позорной статье Уголовного кодекса.
Стрелка пробила грудью плотные тугие заросли и вынесла его на поляну. Здесь, у самой воды, стояла дорогая, сверкающая никелем темно-фиолетовая машина, а рядом было разостлано одеяло, возле которого, непрерывно визжа, перебирала ногами абсолютно голая блондинка.
– А-а-а!!! Коля!!! Что вы делаете?!
А за машиной, прямо на кромке воды, отчаянно махался тоже голый, но по пояс, крепкий мужик – видимо, тот самый Коля.
Противников было четверо, все – рослые, крепкие парни. «Не местные!» – удивился священник и поспешил на выручку.
– А ну в сторону! – гаркнул он и направил кобылу в самую гущу свалки. – Хватит, я сказал!
– Иди отсюда, дед! – рявкнул один, а остальные, словно и не слышали, продолжали молотить Колю толстенными обрезками труб.
Мужик оборонялся умело, но уворачиваться от всех четверых не успевал, отчего периодически слышался зловещий хруст, а Коля натужно хэкал, приседал и отступал еще дальше.
– А-а-а!!! – беспрерывно визжала женщина.
Священник пришпорил Стрелку, но кобыла давить людей не хотела и, всхрапнув, попятилась назад. «Ну ладно, – решил он. – Раз так, я и слезть могу». Отец Василий спрыгнул и деловито врезался в толпу.
– Хватит, я сказал! – он вырвал трубу из рук ближнего парня и зашвырнул в реку. – Или не слышали?!
– Вали отсюда, дед! – развернулся к нему лицом главарь.
Коля, сообразив, что у него появился шанс, шатаясь и пачкая своей кровью стекло и никель, бросился к водительской дверце. Парни вмиг забыли про отца Василия и дружно кинулись вслед.
– Ну что ты скажешь! – возмутился священник и, схватив одного за ворот, отбросил его в сторону.
– Коля!!! – взвизгнула блондинка. – Ой, не надо, Коля!
Отец Василий глянул на Колю. Тот стоял у машины, выставив перед собой огромный, блестящий, словно срисованный с голливудского фильма пистолет.
