Эмбер медленно спускалась по ступеням здания "Новой Галереи".
Сегодня, как никогда, она чувствовала себя живой. Её мечта почти
осуществилась. Известная галерея города, с которой она вела долгие
переговоры, наконец предоставила ей возможность провести выставку
своих картин. Для начинающего художника это был уникальный шанс
продемонстрировать талант перед широкой аудиторией.
Она подставила лицо тёплым солнечным лучам. Несмотря на грозовое
небо уходящей осени, обещавшее скорый дождь, Эмбер не испытывала
беспокойства. Напротив, ей хотелось ощутить прохладные капли на
своей коже.
Она обожала это время года, когда природа одерживала верх над
строгостью городских небоскрёбов, наполняя улицы яркими красками и
создавая таинственную атмосферу.
Новость о предстоящей выставке пришлась девушке, недавно
отметившей двадцать третий день рождения, по душе. Эмбер
подозревала, что успех переговоров не обошёлся без влияния её
отца.
Хотя он всегда поддерживал её стремление к успеху, слепая
преданность дочери живописи вызывала у него неодобрение. Дэвид
настойчиво убеждал её выбрать карьеру юриста. Однако Эмбер,
несмотря на учёбу, продолжала следовать своему призванию.
Для неё адвокатская практика с бесконечной бумажной волокитой
казалась серой и удушающей рутиной, чуждой её натуре. Но спорить с
отцом было нелегко. Она старалась не разочаровывать его и усердно
училась, понимая, что его главная цель — защитить её.
Его тревога имела под собой основания. Прошлые ошибки дочери
оставили глубокий след в его сердце, и он сделал всё, чтобы
оградить её от возможных неприятностей.
Последние два с половиной года её жизнь была ограничена узким
кругом людей и мест, разрешённых для посещения. Охрана следовала за
ней повсюду, а даже самые простые дела — прогулка или поход в
магазин — тщательно планировались.
Эмбер чувствовала себя пленницей, мечтая о свободе и
самостоятельности. Каждая попытка нарушить установленные правила
приводила к появлению телохранителя, который немедленно предлагал
сопровождение. Это раздражало её до предела, но она понимала, что
отец действовал из лучших побуждений.
Совсем недавно она добилась небольшого личного пространства без
постоянного надзора. Отец, занятый губернаторской кампанией, слегка
ослабил контроль, хотя полностью его не отпустил.
Эмбер знала, что его осторожность связана с желанием избежать
лишнего внимания со стороны прессы. СМИ, не упуская случая,
охотились за сенсацией, стараясь заполучить фотографии загадочной
дочери политика.
Казалось, жизнь начала налаживаться, а ужасы прошлого постепенно
отступали. Но тени тех событий всё ещё были рядом, готовые в любой
момент разрушить их хрупкое спокойствие.
Три года назад
Эмбер уже больше часа крутилась перед зеркалом, пытаясь уложить
рыжие локоны в аккуратную прическу. Длинное чёрное платье с
глубоким вырезом на спине подчёркивало хрупкость её фигуры.
— Ты идёшь на вечер, а не на собственное венчание, — раздался
снизу недовольный голос отца. — Поторопись, мы уже опаздываем.
Дэвид всегда был вспыльчив и нетерпелив, но заботливость
скрывалась за его суровым характером. Он планировал политическую
карьеру, поэтому прекрасно понимал, насколько важно было появиться
на этом приёме, где можно было завязать связи с представителями
политической элиты. Не дожидаясь повторного оклика, Эмбер
спустилась вниз.
Отец выглядел безупречно: его дорогой тёмно-серый костюм сидел
как влитой. Улыбнувшись, он протянул ей руку.
— Ты выглядишь великолепно, — заметила Эмбер, принимая его
комплимент.
В машине царила напряжённая тишина. Дэвид молча смотрел в
тонированное окно, погружённый в свои мысли. Мир за окном казался
ему чёрно-белым, как плёнка старого фильма. Даже яркие лучи заката,
пробивавшиеся сквозь стекло, лишь на миг касались его измождённого,
но всё ещё мужественного лица.
