3—30 утра.
Космический центр слежения и связи, Евпатория. За несколько часов до События.
Экран озарился малиновым свечением, как раз когда Лярский ставил третью по счету кружку кофе на стол. Отвратительное ядовитое свечение, установленное программистом-идиотом, которого не увольняли только потому, что он настроил бесплатные кабельные каналы директору. Сеть регулярно зависает, приложения работают с постоянными ошибками, зато есть ядовитая подсветка для внештатных ситуаций. Лярский сломал бы ему об голову клавиатуру, но в прошлом месяце взял машину в кредит. Теперь он полноценная ячейка общества и не может рисковать своим рабочим местом.
– Что такое? – спросил он вслух, обращаясь к экрану.
На мониторе происходило нечто совершено странное. Цифры сошли с ума, выстроившись в абсолютно невозможный сценарий, ни разу не прорабатываемый, ни здесь, ни даже в NASA. Да, они изучали космический шум, следили за кометами и астероидами, строили планы однажды поймать НЛО и вписать свое имя в сотнях заголовков газет по всему миру, а также получить увесистый грант. Но никто, Лярский мог поручиться, что и на той стороне Атлантики тоже, не мог предположить подобное.
Он схватился за голову и посмотрел по сторонам. Помощи ждать не от кого, сегодня он дежурит совершенно один. Праздники. Ему выпала честь до пяти спать лицом на клавиатуре.
– И что мне делать?
Будить директора. Если сгорел чайник, в серверной завелась мышь, закончилась подписка на PornHutt, нужно звонить директору. Он любит быть в курсе всего.
Да, но что делать, если непосредственно в рабочей плоскости возникли вопросы, требующие безотлагательной реакции?
Я достаточно протокольно выражаюсь?
Звонить директору, дружок. И услышать встречный вопрос, не злоупотребляет ли Лярский по вечерам спиртным?
– Кошмар, – выдохнул он, глядя то на экран, то на показания на мониторе.
Нужно перепроверить данные, подумал он. Престарелое оборудование дало сбой после перепадов электроэнергии, другого объяснения нет. Так как он еще в прошлом месяце подавал запрос на замену компьютера, нет ничего удивительного в том, что теперь он видит не научно обоснованные данные, а каляки-маляки, какие делает ребенок, ползающий на клавиатуре.
Телефонный звонок едва не вызвал у него инфаркт. Лярский вздрогнул и всплеснул руками, ставшими непослушными, словно ими управляют дистанционно, с задержкой сигнала. Пока он тянулся за трубкой, рукой смахнул кружку с кофе на пол, чего даже не заметил.
Звонил Леон, ученый из станции слежения в Альпах.
– Здесь, – сказал Лярский, продолжая наблюдать за построением графика.
– Ты это видишь? – спросил Леон вместо приветствия. – У меня странные показания…
– Прямо сейчас наблюдаю. Жопа.
– Что?
– У вас там есть протоколы для подобных случаев?
– Нет. Мы же ведем мониторинг дальнего космоса. Как и вы.
– Тогда почему мы еще не видим Это по телевизору? Наверняка все станции мониторинга уже стоят на ушах. Не могли же мы все проворонить такое? Уму непостижимо.
– Я не знаю. Может, как обычно, навесили гриф «секретно»?
Сегодня Лярский не был способен шутить насчет акцента Леона.
– Не удивлюсь, амиго.
Макрос закончил расчеты и перепроверку вводных данных. Картинка в приложении сменилась на графическую визуализацию. Малиновое свечение пропало.
– Ошибки нет, – произнес Лярский. – Мне придется звонить шефу.
– Мое руководство уже в курсе. Собираются отключать сотовую связь до разрешения кризисной ситуации. Директор даже упомянул Бога, чего я никогда от него не слышал.
– Определенно, у него есть на то все основания. Тебе не влетит за разговоры со мной?
