Костя любил этот огромный полированный стол и подолгу мог сидеть за ним или ходить вокруг, обдумывая «стратегии». Так он называл кружение над главными моментами в своей жизни. Однажды родители-врачи, заметив, как он кружит у стола по нескольку часов, отвели его к психиатру. Испугались, что у сына проблемы с психикой. Но у Кости проблем не было, он просто ходил и думал, по пути лопая печенье из вазочки на столе. Думал обо всём, что ему казалось жизненно важным и решало его судьбу.
Став старше, он чаще сидел за этим столом, заваленным какими-то бумагами, книгами, разными ненужными мелочами. Несколько раз в год, когда к родителям приходили гости, стол расчищался, раздвигался, покрывался белой скатертью и сервировался для очередного праздника.
Сейчас Костя сидел за столом и, запрокинув голову, напряжённо всматривался в красный многогранник люстры. Было утро, но шторы закрывали окна, и комната освещалась единственной лампочкой. Свет был тусклым, Костю это раздражало и не давало сосредоточиться над текстом в развёрнутой газете, занимавшей почти половину стола. Напротив, с точно такой же газетой, сидел его друг Иван. Он хаотично перелистывал страницы и прихлёбывал чай из стоявшей рядом большой белой кружки.
– По-моему, мы занимаемся какой-то ерундой. – Иван пролистал «Из рук в руки» до конца и сложил газету.
– Это не ерунда. Это газета, с помощью которой миллион людей хотят что-то купить, а другой миллион – продать. Я не думаю, что много нашлось тех, кто встал в шесть утра, купил свежую газету и сидит над ней, как мы. – Костя опять посмотрел на люстру. – Сейчас только сделаю нормальный свет, и начнём сверять. Ты смотри тех, кто продаёт, а я буду тех, кто покупает.
– Ладно, как скажешь. – Ваня нашёл в газете свой раздел и, взяв карандаш, начал штудировать объявления.
Костя поднял голову и заворожённо смотрел на кусок стекла, рассеивающий слабый свет от сорокаваттной лампочки. Снаружи на люстре не было пыли. Убираясь в комнате, Костя доставал шваброй до люстры и кое-как её протирал. Но внутри всё было покрыто пылью вперемешку с засохшими насекомыми. Свет, потеряв всякую надежду вырваться наружу, радовал лишь очередную муху, попавшую в эту ловушку.
– Доброе утро, мальчики.
Костя отвлёкся и оглянулся. Мама, уже в пальто, стоя ла в дверях, держа в руках большой шерстяной платок и белую вязаную шапку.
– Привет, мам. – Он подошёл и поцеловал её в щёку. – Дай мне тряпку, хочу люстру протереть.
– Надо же, не прошло и года… Возьми сам в ванной. Кстати, вы учиться сегодня собираетесь?
– Конечно, Наталья Борисовна, нам сегодня к третьей паре. А сейчас у нас тут небольшой бизнес. – Иван приподнял газету, показывая, чем они занимаются.
– Понятно… – Наталья Борисовна скептически улыбнулась и удалилась.
Костя вышел за мамой в прихожую.
– Сынок, на плите макароны по-флотски. Только отцу оставьте. Он с суток придёт, пусть поест.
– Хорошо, мам. – Костя закрыл за мамой дверь и вернулся в комнату.
Он поставил табурет на стол, забрался на него и, чуть покачиваясь на шаткой конструкции, принялся вычищать люстру.
– Блин, забыл лампочку. Вань, будь другом, сходи в кладовку, там на подоконнике лежат. Возьми одну.
Иван принёс лампочку, Костя благополучно ввернул её в патрон.
– Проверяй!
Ваня щёлкнул выключателем:
– Да будет свет!
– Так-то лучше. – Костя спрыгнул на пол. – Теперь можно нормально работать.
Друзья принялись за дело.
С карандашами в зубах, сосредоточенно вглядываясь в мелкий шрифт, они водили пальцами по тонким, пахнущим типографской краской страницам и искали свой шанс.
– Автомобили можешь не смотреть. Там свои «перекупы», – Костя изредка давал советы, не поднимая головы.
