Где-то в родовом имении Актера. На сцене двое папарацци – Рекс и Макс, с большими фотоаппаратами на груди и чемоданчиком фоторепортера. Не в настроении.
Макс. – Снял?
Рекс. – Да.
Макс. – А что ты снял?
Рекс. – Ничего.
Макс. – Вообще ничего?
Рекс. – Вообще.
Макс. – Дай взглянуть. (Смотрит на экран фотоаппарата).
Рекс. – Посмотри сам.
Макс. – Действительно. Ничего. Он даже не вышел на балкон в одних трусах. Он что, анекдотов не читает?
Рекс. – Чукча не читатель, чукча писатель. Если бы он вышел на балкон родового имения в трусах, об этом бы завтра знала вся страна.
Макс. – А если бы он вышел без трусов – ооо!
Рекс. – Даааа!
Макс. – И все бабы пытались бы прикинуть на глазок – сколько сантиметров?
Рекс. – А это так важно?
Макс. – Если важно не это, то что же важно вообще? Форма – она же определяет содержание. (Делает жесты руками).
Рекс. – Содержание?
Макс. – Да. Кстати, мало того, что у нас нет фото, наша статья тоже бессодержательна. Что ты там накарябал?
Рекс. – Я? Это ты накарябал.
Макс. – Ну хорошо, мы вместе накарябали. Ну-ка…. (Смотрит в карманный компьютер).
Рекс. – Вода.
Макс. – Чистая.
Рекс. – Дистиллированная.
Макс. – Вот черт. (Срывается с места, ходит кругами). Нас же уволят!
Рекс. – Да, старик редактор суров. Суров, но справедлив.
Макс. – Нас выкинут ко всем чертям – и все из-за высокоморального образа жизни этого звездного негодяя!
Рекс. – Как будто мы в этом виноваты. Он даже не гомик. Чертов натурал!
Макс. – Да, спит с бабами. XIX век.
Рекс. – XV!
Макс. – Вообще доисторическая эпоха. Хотя нет. Там все со всеми, как собачки.
Рекс. – Неважно. В общем, играет в святого он – а достанется за этот грех нам.
Макс. – Надо что-то делать.
Рекс. – Надо что-то делать… А что?
Макс. – Я понимаю, он звезда. Он снимается в сериалах. Как этот новый шедевр – «Последний герой на фазенде!» Он мачо. Но только в кино.
Рекс. – А в жизни всего одна несчастная любовница. И машина – «Фольксваген-гольф». Ну почему, почему он ездит на «Фольксвагене», хотя мог бы позволить себе «Мерседес»? Все деньги пропивает, что ли?
Макс. – Если бы. Почти не пьет. В своем интервью он сказал, что «Порше» и «Лексус» – это машины безработных.
Рекс. – Почему безработных?
Макс. – Потому что как ни откроешь газету, там написано: «Сегодня в столице у безработной блондинки снова угнали „Лексус“.
Рекс. – А нам приходится делать его фото на фоне народного автомобиля. Мрак.
Макс. – Если бы у него были бы хотя бы интересные фильмы… или сериалы… или хоть театральные спектакли на худой конец.
Рекс. – Чувствую, конец будет худой. Скажешь тоже – да откуда их сегодня возьмешь, хорошие спектакли-то?
Макс. – Тогда зритель чувствовал бы, что даже самое обычное хобби нашей звезды – это как бы продолжение его приключений. Ну например, он идет охотиться за бабочками на полянку – это продолжение его охоты за мотыльками на Суматре из фильма «Золотой джокер», где он играл главного врага агента 007!
Рекс. – По-моему, он ни в чем таком никогда и не снимался.
Макс. – Так почему же, черт возьми, все считают его суперзвездой, если он за всю жизнь ни в чем хорошем не снялся? Он уже не мальчик.
Рекс. – У нас нет других звезд. Учти, у нас в стране за 20 лет было снято примерно 20 фильмов, которые вообще можно назвать фильмами – все остальное фиксированный на пленку поток сознания. Ну не могли же все попасть в эту двадцатку. Кому уж повезло.
Макс. – Ну нет, лет десять назад он снялся в шедевре. «Уральский стригун». Приз – «Особая каннская ветвь мира». Ее принес специальный голубь.
Рекс. – И вот уже много лет мы пережевываем воспоминания об этом шедевре.
