Я сижу в учительской и не могу заставить себя идти на урок. Звонок прозвенел уже несколько минут назад, но мне нужно еще немного времени. Глубоко дышу, и только в эти мгновения, когда все учителя ушли, есть минутка сомнений и неуверенности в собственных силах.
Если дети увидят мою слабость, авторитета уже не завоевать, можно даже не мечтать. Хотя, какие это дети, только на пять лет меня моложе, а некоторым парням я не достаю даже до плеча.
Поэтому делаю последний глубокий вдох и уверенно шагаю к своему классу, цокая каблуками по мраморному полу элитной гимназии. Я очень молодо выгляжу и уже устала бороться с тем, что меня принимают за ученицу. И пусть я собственным умом заслужила работать в лучшей школе города, поладить с учениками пока не получается.
– Доброе утро! – Захожу в класс, сверкая уверенной улыбкой. Все сомнения остались в учительской, сейчас я не имею права дать слабину…
– Здравствуйте, София Олеговна… – Раздается в ответ хор голосов. Включаю компьютер, в пол уха слушая отчет дежурной Светланы Субботиной.
– Ребята, сегодня у нас проверочная. Решение систем линейных уравнений. Я вас предупреждала об этом в пятницу… – Беру подготовленные, распечатанные страницы контрольного теста и разношу по классу. – Телефоны все сдали?
И только один человек в классе демонстративно держит дорогой гаджет в своей ладони, но при этом не отрывает от меня своего хищного, наглого взгляда. Никита Соболев, внук губернатора и самый отвратительный старшеклассник в мире… Золотая молодежь, безотказность и вседозволенность делала страшное с такими детьми. Они знали, что наказания для них не будет.
– Соболев? – Протягиваю руку и твердо смотрю в насмешливые голубые глаза. В его случае понимаю такую уверенность. Парень не просто симпатичный, а очень красивый. Голубоглазый и темноволосый, высокий и широкоплечий. Из тех мальчиков, которые рано созревают… В свои 18 лет давно уже бреется, и нет этого отвратительного пушка над верхней губой. Профессионально играет в хоккей, я знаю, если он встанет, мне придется задрать голову. И все девочки в школе сохнут по нему. А он, по нелепой случайности, по мне…
Соболев улыбается, словно он ждал этого особого приглашения. Аккуратно кладет телефон мне в ладонь экраном вверх, чтобы я увидела на заставке свою фотографию.
– София, ты знаешь, что у тебя очень красивые глаза?
Очередная провокация, которую я могу лишь игнорировать. Кладу листы ему на парту и отворачиваюсь. Он один чувствует себя настолько самоуверенно, что позволяет себе не соблюдать субординацию… Директор в курсе, и меня вежливо попросили быть лояльнее к этому мальчику, пара моих жалоб осталась без ответа. Если меня что-то не устраивает, то могу в любой момент уволиться. На мое вакантное место выстроится очередь из желающих…
Так странно, дети богатых родителей. Мы обязаны называть их на «Вы», а они вот могут вести себя, как хотят. И я даже не имею права выгнать их из класса.
– У вас есть время до звонка, на втором уроке мы начнем новую тему.
Я сажусь за стол, аккуратно положив в корзину теплый телефон. Как же заболела голова. Хочется потереть виски, но я сдерживаюсь. Заполняю электронный журнал, все это время чувствуя на себе липкий взгляд. Соболев не делает контрольную. А не отрываясь, на меня смотрит.
И если я одно время надеялась, что мое хладнокровие и терпение помогут мне выстоять, то теперь глубоко сомневаюсь. Он выживет меня из школы. Потому что я больше не могу.
Мне всего 23 года, я удивилась, когда меня взяли в эту гимназию. Сразу после окончания университета. Когда мой декан Зорин, преподававший высшую математику, узнал, что я устраиваюсь в школу учительницей… Ох, как же он кричал. Улыбаюсь, вспоминая наш последний разговор…
