Чернота ночи обволакивала, проникала в душу и уносила в жуткие бездны кошмаров. И Кристиан не мог заставить себя уснуть. Молодой человек лежал на боку, прислушивался к шорохам и скрипам незнакомого ему дома. Казалось, что кто-то ходит по коридорам, постукивает по черепичной крыше, воет в трубы старинного печного отопления. Кристиан перевернулся на спину и открыл глаза. В полумраке высокого потолка привиделось серое лицо, медленно склоняющееся к нему. Он вскрикнул, резко сел и включил настольную лампу на прикроватной тумбочке. Она была старинной, как и все вещи этого дома, и выполнена в виде бронзовой фигуры ворона, держащего в широко раскрытом клюве стеклянный шар. Тени, разлетевшиеся от слабого света лампы, показались ему зловещими. Словно невиданные хищные птицы взметнули свои крылья по стенам и потолку, но страшное призрачное лицо исчезло. Кристиан вздохнул и взял сигарету. Мерно тикающие настенные часы, висящие напротив изголовья кровати, показывали полночь.
«Скорей бы рассвело», – подумал молодой человек.
Совсем недавно Кристиан получил этот заброшенный огромный дом в наследство и приехал сюда, чтобы осмотреться. Загадочное жилище предков, о котором столько говорилось в семье, вызывало любопытство. Завещание было оглашено, все «движимое и недвижимое» переходило к единственному наследнику по мужской линии. И через какое-то время Кристиан сел в машину и уехал из Мадрида с твердым намерением пожить какое-то время в поместье, чтобы понять, как им распорядиться. Время в пути до португальской Алкобасы заняло почти семь часов. Но поместье располагалось на приличном удалении от города, в уединенном месте на высоком берегу реки Алкоа. Кристиан оказался там под вечер, его встретил старик, который когда-то служил садовником, а сейчас сторожил заброшенную усадьбу. Он с трудом открыл заржавевшие ажурные ворота и впустил машину. Кристиан выбрался из салона и представился. Ему было легко общаться, ведь португальский язык являлся для него таким же родным, как и испанский. Его мать Каталина Мария Порфириу Алмейда и Веласко родилась и выросла в Алкобасе, и мальчик с детства слышал португальскую речь. К тому же эти языки близки, как в плане лексики, так и в плане грамматики.
Молодой человек хотел предъявить копию завещания, но сторож словно не понял его намерения и побрел к дому. Кристиан двинулся за ним. Он не сводил глаз с монументальной виллы, похожей на замок. Две строгие башни с остроконечными куполами украшали его по бокам, парадная дверь выглядела, как арочный вход в какой-нибудь католический храм.
На верхней ступени высокого овального крыльца стояла женщина, на вид ровесница сторожа. Это была экономка. Семейная пара представилась, назвав полный и традиционно длинный для Португалии список своих имен и фамилий, но оба сразу попросили обращаться к ним только по личному имени, и Кристиан охотно согласился. Пабло и Паула – вот и весь штат служащих. Новому хозяину предложили скромную трапезу, состоящую из овощного салата, заправленного оливковым маслом, запеченной в духовке трески с картофелем и домашнего белого вина, показавшегося Кристиану молодым и слишком кислым. Он попросил служащих составить ему компанию, но они сильно смутились и отказались. И он ужинал в одиночестве в огромной столовой, сидя во главе узкого и длинного стола.
После ужина Кристиан осмотрел дом. Паула шла впереди и показывала помещения. Второй этаж оказался полностью заброшенным, ковры на полу покрыты пылью, высокие стрельчатые окна выглядели мутными из-за стекол в разводах и потеках, оставшихся после дождей. Кристиан заглянул по очереди в три спальни и две гостевые комнаты, но решил, что ни в одной из них останавливаться не имеет смысла, уж очень все выглядело запущенным и нежилым.
