Ночь как вуаль. Скрывающая, затуманивающая, приглушающая все краски. Все ощущения. Всю боль. Ночь таит, смазывает грязь, смягчает мерзость. Обычно самые грязные преступления совершаются ночью, правда же? Как будто бы преступление, совершенное ночью, не такое уж и страшное, не такое жестокое и мерзкое…
Окутанный дымкой, в низине холмистой местности, маленький городок Кортер ничем не отличался от сотен других таких же маленьких городков. Казалось, что холмы, располагающиеся по краям низины, защищают этот городок от всего плохого. Тихий, мирный, где каждый знает друг друга в лицо, где по утрам все мило здороваются друг с другом, а ругаться и конфликтовать как-то неловко. Но порой зло приходит не извне, зло уже здесь, рядом. Совсем рядом, как тень, ступает за тобой по следу, и тем сильнее и больнее от этого зла, когда ты совсем не ожидаешь его.
В лодочном сарае, сбитом из досок, на берегу озера, где располагался детский лагерь, зло творило свое преступление. Торжествовало, рушило жизнь, топтало судьбу маленького человека.
Туман спустился на озеро и покрывал его толстым молочным покрывалом. Почти полная луна стояла высоко,
освещая холодным голубо-серым светом макушки высоких елей вокруг озера. В ее свете лохмотья тумана играли над озером. Покосившийся лодочный сарай служил не только хранилищем для лодок. Здесь была и мастерская для ребят из лагеря, и место, где хранили всякий ненужный хлам. От сарая к берегу тянулся уложенный досками пирс. Он спускался к воде и нависал над неподвижной гладью. Здесь можно было посидеть с удочкой, а можно было просто помечтать, всматриваясь в идеальную гладь черного озера, например.
– Нет, пожалуйста, не-е-е-ет! Мне больно! – раздирающий от ужаса голос девочки, казалось, подпитывал Зло. – Хватит, прошу вас, хватит!
Но ответа не было, зло лишь шумно дышало перегаром, совершая насилие над одиннадцатилетней школьницей Мегги, жизнь которой в этот момент из прекрасного беззаботного детства превратилась в вечный кошмар и боль, которую ничем уже не поправить.
Она была единственным, любимым ребенком у своих родителей, появившись в их жизни гораздо позднее, чем в среднестатистической семье. Мегги росла в любви, милым цветочком, которого обожали соседи, не испытывала страха перед людьми и никак не ожидала такого от уважаемого человека, директора школы, в которой училась Мегги.
Каждое лето по окончании учебного года школьники отправлялись на две недели в лагерь у озера. Это было замечательное время, когда родители могли привести в порядок разум и свои дома после долгих месяцев учебы детей, немного развеяться и выдохнуть.
Мегги появилась у своих родителей в тот момент, когда они уже смирились с бездетной жизнью. Маме Мегги было чуть за 40, и известие о когда-то долгожданной беременности было для нее как информация о том, что инопланетяне существуют, они уже здесь, приехали к ней домой с подарками.
Конечно, родители вложили в Мегги столько любви и заботы, сколько вообще можно вообразить. Мегги росла спокойной, уверенной девочкой, увлеченной математикой и астрономией. Бывало, они лежали с отцом на лужайке возле дома и смотрели на звездное небо, искали и угадывали созвездия. А еще они любили играть в истории про жителей далеких планет. Выбирали какую-нибудь звезду и воображали, что за существа живут на этой планете, как они выглядят, чем занимаются, как общаются. Какие там растут растения и растут ли вообще.
– Папа, а ты веришь в переселение душ? – спросила однажды Мегги, когда они воображали розовых инопланетян с далекой мерцающей звезды.
– Ну-у-у, я точно знаю, что в каждом из нас есть душа и что мы появляемся на этот Свет не просто так, у всех своя миссия, и знаешь, откуда я это знаю? Из-за тебя! Мне неизвестно, какая у тебя миссия, но ты уж точно сделала нас с мамой самыми счастливыми родителями в мире, – папа поцеловал Мегги в макушку и крепко обнял, ведь папины сильные руки могут защитить ото всех бед.
