Я смирился с судьбою, принял неизбежное, простился с надеждой. Осознал, что это не закончится никогда. Так и будет Настя вселяться в меня на десять минут, а я в интервалах отодвигать доведённых до обморока девчонок в сторону и подтаскивать за ножки уже пришедших в сознание. И колдовать, колдовать…
Смирение принесло покой, я собрался, настроился. Процесс пошёл без сбоев, ничто не нарушало воцарившейся рабочей атмосферы. Думалось мне, что все так и живут. Вот не придумывал бы про себя всякой дребедени, отслужил бы в армии, пошёл бы на завод или на стройку. Целыми бы днями тоже что-то подтаскивал, сверлил дырки или шурупы закручивал, потом оттаскивал. А вечерами шёл бы домой… к жене.
Кстати, Кэрри в койке не показывалась, сидела за столом одетая, строгая, следила, чтоб без очереди не лезли. Да судя по воплям и жалобному хныканью, какая-то девчушка пыталась выйти из комнаты – погорячился я с печатью ада. Кэрри бедняжку утешала и стыдила, что взрослая уже ведьма, а простых слов не понимает. Неужели не знала об адских печатях, деревня? Девушка плаксиво возражала, что она всё знает, просто с неё уже хватит, и она не поверила, что я всерьёз.
– Ну конечно! – воскликнули за ширмой голоском Трикси. – Кто бы мог подумать, что Вих на такое способен!
Она деловито уточнила:
– Он тебя два или три раза?
– Четыре! – горестно отвечала бедняжка. – И я хочу к себе в комнату! Спать!
– Спать иди на кровать, за ширму, – насмешливо сказали голоском Трикси. – Так и быть, пропущу вперёд.
– Да куда ты попёрлась, идиотка! – возмутилась Кэрри. – Думаешь, Вих не устал?
За ширмой возникла небольшая пауза, я тоже слегка замедлился в робкой надежде. И Кэрри договорила приказным тоном:
– Трусы сама снимай!
Я вздохнул и восстановил ритм. Справа и слева от рабочей области накапливались голые спящие красавицы, приходилось передвигать, укладывать плотнее. Наконец, я подтащил за ноги одинокую девушку, в смысле за ширму никто больше не пришёл. Оглядел поле боя – одиннадцать «убитых» тел, двенадцатая в работе. Наколдовал ей троекратное обострение ощущений, форсированное возбуждение, и позвал Настю вселяться.
Девчушка заверещала, провопила минут семь и уплыла в царство феерического оргазма. Я вернул над собой контроль, включил себе отсрочку, обморочное тело отодвинул вправо – рабочее место в любом случае нужно прибирать – натянул трусы и встал с кровати.
Как стахановец из забоя после рекордной вахты, вышел из-за ширмы. Скромно улыбаясь, сел за стол, налил нам с Кэрри вина. Она принялась пододвигать ко мне тарелки.
– Салатик с креветками, икорочка. Сыру поешь, грудинки.
Я отпил из бокала, зачерпнул ложку салата, взял нежного сала. Кэрри, положив щёку на ладонь, грустно смотрела на меня. Спросила с сочувствием:
– Заебался?
Я проговорил с полным ртом:
– Кажется, я только начинаю понимать смысл этого слова.
Кэрри кивнула и сказала ласково:
– Правильно. Только кажется.
Я чуть насмерть не поперхнулся, поспешно запил вином. Уточнил настороженно:
– Ты это о чём?
– Вообще, в жизни всё так неоднозначно! – вздохнула ведьма. – Кушай, не думай о плохом.
Немного успокоенный я вернулся к салатикам и другим вкусняшкам.
– Кушай, сил набирайся, – ласково ворковала Кэрри. – Отдохнёшь, и пойдём за ширму.
Я очень серьёзно на неё посмотрел.
– Нет, ну а чего ты ждал? – повысила она голос. – Что ты будешь трахать этих шлюх на моих глазах…
– За ширмой! – сдавленно внёс я уточнение объективности ради.
Она не обратила внимания.
– … и я тебе за это никак не отомщу? Да я тут еле дождалась, когда они все отрубятся!
Я выразил искреннее недоумение:
– И нафига было ждать?
– Ты за кого меня принимаешь?! – возмутилась Кэрри. – Да чтоб я как последняя блядь трахалась с тобой в общей куче?
