Глава 1. Чайлд-фри – позор большой
Близ Рамафаим-Цофима
При Ефремовой горе
Дело всё происходило.
Елкана в делах интима
Не имел большой гарем.
Прокормить двух жён несложно.
Феннана, из жён одна,
Вроде с рожей не бульдожьей,
Кожей гладкая, но всё же
Нелюбимая жена
Всех детей ему рожала,
Что не скажешь о другой,
Анне. Та переживала,
Что стыда не избежала,
Ведь чайлд-фри* позор большой.
То не наши ведь дурёхи,
К удовольствиям одним
Раздвигающие ноги,
В пустоцвета охи-вздохи
Превратившие интим…
Жертвоприношенье – праздник.
Что-то там бубнит левит,
Закатив глаза в экстазе,
Запашок от мяса дразнит,
Возбуждает аппетит.
В день богоугодных действий
И баран особо мил…
Прям с огня с добавкой специй
Елкана своё семейство
Мясом жертвенным кормил.
Детям – ляжку от барана,
Не обидит Феннану,
Но при этом непрестанно
Лучше всех кормил он Анну,
Как любимую жену.
Сделать гладкою пытался,
Лучший кус совал ей в рот
Муж с надеждою напрасной,
Что у женщины от мяса
Всё же вырастет живот.
А кругом одни издёвки –
Анна мало каши ест,
Ходит яловою тёлкой
(Хоть намыливай верёвку
И в петлю от горя лезь).
Анне тех насмешек вилы
Искололи все бока.
Хуже чем иное быдло
Феннана её дразнила,
Мол, родить кишка тонка:
«Заключил тебе Бог чрево,
И ключи дать не велит…»
В общем, действует на нервы,
Хуже чем иная стерва
Отравляет аппетит.
Анна ни шашлык не ела,
Ни балык, семь раз на дню
Всё белугою ревела.
Мужу это надоело –
«Чем дурно моё меню?
Не мешает разобраться
В чём причина женских слёз.
Когда все вокруг резвятся,
Почему не ешь ты мясо,
Что за авитаминоз?
От какой беды, скребущей
Кошками в душе твоей,
Стала ты таранки суше?
Неужели я не лучше
Чем десяток сыновей?»
Как с таким прямым вопросом
Ей не есть, не пить теперь?
Муж замучает допросом,
А потом жену за космы
Просто выставит за дверь.
Анне думать было тошно –
Этот вытянет семь жил…
В отношеньях с мужем сложных
Съела всё вплоть до пирожных,
Что супруг ей предложил.
Перед Господом застыла,
Горько плакала она
О бесплодии постылом:
«Без детей я как без тыла,
Вроде вовсе не жена.
Муж бездетную разлюбит
(Если сам он не крипторх).
Кто защитником мне будет?
Не помогут добры люди
Там, где Бог мне не помог.
На Него одна надежда
Мою карму изменить.
Как до этого прилежно,
Дальше, не смыкая вежды,
Буду я Его молить.
Если мужеского пола
Мне пошлёт ребёнка Бог,
С приходской начальной школы
Пыль с Господнего престола
Вытирать начнёт сынок.
Стрижкой вычурной модельной
Он не осквернит волос,
С детских лет не будет зелья
Пить, наколками на теле
Не согреется в мороз.
Не обезобразит тушью
Ни предплечье, ни пяту,
Не проколет нос и уши,
С юных лет не будет слушать
Виагрушек и Тату.
При высоком Божьем троне
Господа не прогневит,
Падшей женщины не тронет
И попа-расстриги вроде
Бранью уст не осквернит».
На седалище у входа
В храм Господень жрец сидел.
При стечении народа
Он в любую непогоду
Службу нёс, за паствой бдел.
Между тем как исступлённо
Богу дщерь молилась та,
Илий просто беспардонно
С подозрением законным
На её смотрел уста.
Изъяснялись те огульно –
Голос будто кто украл,
Словно кнопку «Mute» на пульте
Кто нажал и видит дулю
В темноте на весь экран.
Жрец решил, что это спьяну,
По другим судить привык
Прихожанам без изъяна,
А про трезвенницу Анну
Ничего не знал старик.
Жрец свой взгляд тяжёлый поднял
И сказал: «Да ты, жена,
Выпимши весьма сегодня,
Шла б ты от лица Господня
Протрезвиться от вина».
Отвечала ему Анна:
«Господин мой, я молю
О ребёнке непрестанно
И признаюсь без обмана,
Что пила я – это глюк.
Нерв твой зрительный задели
Тараканы в голове,
Не иначе. А на деле,
Среди дам в твоей молельне
Не сыскать меня трезвей.
Не считай рабу негодной
Женщиною. Не моя
В том вина – ходить бесплодной,
Верь мне, не с любви свободной
Не беременею я».
Илий, жрец, весьма смутился,
Как он обознаться мог,
