26 июня 1991 года я впервые увидел вблизи первого и последнего президента СССР М. Горбачева. Это было на традиционном приеме выпускников советских военных академий в Кремле. Я, майор КГБ СССР И. Н. Панарин, окончил Военно-политическую академию имени В. И. Ленина с золотой медалью (отделение психологии) и поэтому был удостоен чести побывать в Кремле, представляя многотысячный коллектив академии. Золотых медалистов было восемь из пятисот выпускников нашей академии, и я был одним из них. К тому же я был членом Ученого совета академии, представляя в нем слушателей. Поэтому меня и пригласили в Кремль. М. Горбачев обходил столы, вокруг которых стояли офицеры и генералы. Он прошел рядом со мной, и я как психолог обратил внимание на его глаза: холодные, мечущиеся… Вокруг него была зона какой-то мрачной пустоты. Мое восторженное отношение к нему (молодой, энергичный лидер, умеющий выступать, призывающий к инновациям), возникшее в 1985 году, исчезло уже в конце 1988 года, так как многим стало очевидно, что слов говорилось много, а дела делалось – мало.
Несмотря на все, что произошло в стране после 1988 года, после моего собственного разочарования и разочарования десятков миллионов советских людей, для которых М. Горбачев был человеком надежды, способным вывести СССР на путь модернизации, инновационный путь развития, я, конечно же, не думал, что нахожусь на последнем приеме выпускников советских военных академий в Кремле.
Безусловно, в 1988–1991 годах кризис в стране нарастал и в обществе копилось недоумение по поводу происходящего. Уже в 1989 году Москва бурлила, политические события развивались очень динамично, но мало кто понимал, что же происходит. Однажды, в 1990 году, я высказал свои мысли о том, что СССР идет не совсем правильным курсом, влиятельному генералу КГБ СССР, который ко мне хорошо относился. В ответ на мои сомнения и размышления он посоветовал мне больше ни с кем не делиться своими выводами. Я очень уважал этого человека – профессионала своего дела, старшего товарища и наставника – и прислушался к его совету.
Большинство выпускников советских военных академий на приеме в Кремле чувствовали радость – радость оттого, что успешно закончили военные академии, и от ожидания повышения по службе в различных советских силовых структурах, которые мы представляли (Министерство обороны, КГБ, МВД). Август 1991 года еще был впереди, а за ним – и декабрь 1991-го.
Почему же в декабре 1991 года перестал существовать СССР и что нужно делать, чтобы беловежская история больше никогда не повторилась в истории России? Ответы на эти и другие вопросы я предлагаю читателям на страницах своей книги.
Меня всегда мучил и мучает вопрос о том, почему же распалась великая страна, армия которой, в ответ на агрессивные действия НАТО, на третий день войны вышла бы к проливу Ла-Манш, наголову разгромив противостоящего противника. И это было реально. И противник (Британская империя, США) это знал, поэтому-то ни один из ПЯТИ (НЕМЫСЛИМОЕ, ДРОПШОТ и т. д.) тщательно разработанных планов военного, в том числе и ядерного, нападения на СССР не был реализован. В военном плане СССР был непобедим. Он проиграл войну особого рода – информационную войну.
После информационно-идеологического поражения ударные советские танковые группировки, великолепно подготовленные воздушно-десантные части и бригады спецназа были без боя выведены из Европы и затем прекратили свое существование. Так почему же это произошло? Я считаю, что распад СССР не был предопределен. Что стало основной причиной главной геополитической трагедии XX века? Сделать выводы было сложно. Ведь этому меня не учили, да и не только меня – никого не учили… Учить меня начала реальная жизнь после распада СССР. Я видел воинские части, которые выводили из Восточной Европы в никуда. Вернее, в тот хаос, который был в России в начале 90-х годов. Затем я видел бывший СССР – истерзанный вооруженными и социально-экономическими конфликтами. Я ведь был психологом и специалистом по инновациям. Но реальная жизнь потребовала от меня стать специалистом по информационной войне.
