Ant Middleton
FIRST MAN IN: Leading from the Front
© Anthony Middleton 2018
Anthony Middleton asserts the moral right to be identified as the author of this work
Jacket design © HarperCollinsPublishers Ltd 2018
Jacket photographs © Andrew Brown (author), Shutterstock.com (background)
© Мовчан А.Б., перевод на русский язык, 2023
© Издание на русском языке. ООО «Издательство «Эксмо», 2023
У большинства из тех, с кем я встречаюсь изо дня в день, не хватает смелости задать мне тот самый вопрос. Меня знают в основном по телевизионным передачам. В них обычно говорится о том, что я дважды был в Афганистане в составе Сил специального назначения. И поскольку впервые я появился на телевидении в программе «САС: Дерзай и победишь»[1], принято считать, что я действовал в составе Специальной авиадесантной службы сухопутных войск, которая сокращенно значится как САС. На самом деле я являлся оператором Отряда спецназначения ВМС. Выражаясь армейским языком, я был головным дозорным. Моя задача состояла в том, чтобы провести небольшую группу спецназа к лагерю талибов[2] с целью осуществить так называемое жесткое задержание их главарей. Это были весьма опасные миссии. Из-за высокой степени секретности, которая окружает операции Сил спецназа, я не имею права о них рассказывать. Тем не менее я могу в общих словах дать ответ на тот самый вопрос.
Когда ты убиваешь человека, ты ровным счетом ничего не ощущаешь, кроме того, что всего лишь слегка, буквально на несколько миллиметров, плавным движением своего указательного пальца сдвигаешь к себе спусковой крючок. Ты ровным счетом ничего не слышишь, кроме раздавшегося глухого хлопка. Ты ровным счетом ничего не видишь, кроме того, что фигура человека исчезает из поля твоего зрения. Ты ровным счетом ничего не чувствуешь, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы. Однако помимо этого убийство человека не сопровождается ровным счетом ничем другим. Понимаю, это может шокировать. Возможно даже, кто-то сочтет это отвратительным и оскорбительным. Безусловно, я отдаю себе отчет в том, что это не тот шаблонный ответ, которого от меня ожидали. Это даже не то, чем я делюсь с участниками боевых действий. Многие смельчаки, вместе с которыми я служил бок о бок, навсегда травмированы теми кошмарными событиями, свидетелями и непосредственными участниками которых они стали. Я искренне сочувствую им. Быть частью команды, которой поручалось произвести жесткое задержание, означало регулярно действовать в условиях безумного стресса, с которым невозможно справиться, и практически каждый день видеть кровь и убийство. Однако лично мне приходилось бороться вовсе не с психологическими травмами, которые являлись непременным атрибутом службы в спецназе. Лично мне приходилось бороться с тем удовлетворением, которое я испытывал от этой службы. Мне нравилось все то, чем она сопровождалась, – возможно, временами даже сверх допустимой меры. Я буквально преображался в бою, испытывая необыкновенный прилив сил и воодушевления. Я до сих пор все еще скучаю по тому удивительному состоянию, которое ощущал под пулями.
Когда ты убиваешь человека, ты ровным счетом ничего не чувствуешь, кроме удовлетворения от хорошо выполненной работы. Понимаю, это может шокировать.
А оказаться под градом пуль в Афганистане было вполне обычным делом. Ведь ты пришел туда именно за этим. Я всегда считал шанс остаться в Афганистане в живых чистой лотереей. В качестве головного дозорного я всякий раз, проникнув в лагерь талибов и приблизившись к одной из палаток, отчетливо осознавал, что меня не ожидает ничего хорошего, и мысленно прикидывал свои шансы. Это было немного похоже на рулетку, на постоянную оценку степени риска. Я задавался вопросом: «Какова вероятность того, что я ворвусь внутрь, а там окажутся враги, которые готовы ко встрече со мной? Если там враги, готовые ко встрече со мной, какова вероятность того, что они смогут выпустить больше одной очереди прежде, чем я открою по ним огонь? Какова вероятность того, что эта единственная очередь попадет мне прямо в голову и прикончит меня?» Когда я размышлял подобным образом, то в конце концов понимал, что мои шансы выжить невелики. И тогда я решал: «К чертям собачьим! Все шансы на моей стороне!» Это помогало мне сделать усилие над собой и решительно распахнуть полог палатки.
