ПРЕДИСЛОВИЕ
Существуют периоды в истории, когда в определенный отрезок времени и на ограниченном пространстве происходит всплеск ярчайших достижений в какой-либо области. В России Х1Х век был таким периодом для писателей, художников, композиторов, а ХХ век сконцентрировал множество феноменальных музыкантов-исполнителей и педагогов. Поколению, вступающему в активную жизнь сейчас, на рубеже ХХ и ХХI веков, трудно представить, что такие личности, как К.Н.Игумнов, Г.Г.Нейгауз, В.В.Софроницкий, А.Б.Гольденвейзер, С.Е.Фейнберг, Л.Н.Оборин, Э.Г.Гилельс, С.Т.Рихтер, каждый из которых в отдельности составлял музыкальную гордость столетия, в течение многих лет постоянно могли встречаться в стенах Московской консерватории – и это только пианисты! Более того, великие музыканты воспитали целую плеяду учеников – не просто продолжателей традиций, но талантливейших, самобытных и высокопрофессиональных исполнителей и педагогов. В этом ряду на протяжении нескольких десятилетий всеобщее внимание привлекает младший ученик К.Н.Игумнова, выдающийся пианист Наум Штаркман.
Его творческая судьба необычна; наверное, это вообще свойственно судьбам по-настоящему талантливых, “нестандартных” людей. Недостаток информации, отсутствие “шума” вокруг его имени – следствие редкой человеческой скромности, неумения и нежелания себя рекламировать. Но в то же время именно эти качества, неизменно, как у всех больших художников, ощущаемые в глубинном содержательном слое его творчества, привлекают к нему благодарных слушателей. Искусство Штаркмана подлинно; в этом безошибочно убеждается каждый, кому посчастливилось слышать его исполнение. В этом искусстве сочетаются редкий талант, блестящая школа, полный драматизма жизненный путь и человеческое благородство.
Прекрасные традиции, заложенные выдающимися отечественными педагогами-пианистами, позволяют практически всем одаренным молодым музыкантам получить достойное образование. Многие десятки лауреатов поражают слушателей своим мастерством. Однако к сорокалетнему рубежу большинство из них приходит, к сожалению, растерявшими былой авторитет: лишь у немногих на смену обаянию молодости приходит музыкантская зрелость.
И только единицы ведут свой творческий путь по восходящей на протяжении всей жизни. Это те, чьи интеллект и духовная сила оказываются равными их музыкальному таланту.
В этом отношении Наум Штаркман – редкий избранник. В историю исполнительского искусства он войдет не только как один из немногих в ХХ веке представитель романтического пианизма, но и как пример неуклонного восходящего движения, постижения все новых высот и глубин музыки, как один из тех, благодаря кому мы ощущаем неисчерпаемость искусства.
ГОДЫ УЧЕБЫ
Наум Львович Штаркман родился 28 сентября 1927 года в Житомире. Родители его – Лев Рувимович и Анна Наумовна – не были музыкантами, и раннее проявление музыкальных способностей никак нельзя было отнести на счет окружавшей ребенка среды. Практически единственными источниками музыкальных впечатлений служили радио – черная тарелка-репродуктор – и патефон. Дома не было никаких музыкальных инструментов.
“Так случилось, – вспоминает Наум Львович, – что не родители хотели, чтобы я стал музыкантом, а я просил их, чтобы меня учили музыке. Когда я слушал музыку, у меня всегда были слезы. Я очень хотел учиться”.
Восьми лет он был принят в музыкальную школу-десятилетку при Киевской консерватории. Первым учителем Штаркмана стал Иосиф Давидович Глезер – видный киевский педагог, бывший директором районной музыкальной школы, а впоследствии – директором музыкального училища.
Для серьезных профессиональных занятий музыкой у юного Штаркмана не было условий. Из-за отсутствия дома инструмента он был вынужден заниматься в школе. Жили Штаркманы в комнате общежития при Киевском театральном институте, где работал Лев Рувимович.
