Хуфу[1], Владыка Верхнего и Нижнего Египта, любимый богом Ра[2], сидел на высокой веранде своего дворца. Он задумчиво смотрел на запад. Там, за белыми стенами столицы, на границе с молчаливой, безжизненной пустыней – страной мертвых, высились дома вечности многих давно умерших властителей страны. Огромные царские усыпальницы гордо возвышались, окруженные мастабами[3] знати, желающей и на полях Иалу[4] быть рядом со своим царем. Но среди многих гробниц была одна, которая пленяла его больше всех. В ней покоился великий царь Джосер. Семью ступенями поднималась она на сто двадцать локтей[5] к синему небу. Белые могучие стены окружали гробницу. За стеной был чудесный заупокойный храм и помещения, сделанные руками лучших мастеров.
Погруженный в свои мысли, Хуфу не замечал рабов, бесшумно обмахивающих своего повелителя. Струи воздуха обвевали бронзовое, неподвижное, молодое лицо фараона. Рано обозначившиеся складки около жесткого рта углубились. Бесстрашный взгляд холодных глаз фараона заставлял людей трепетать от сознания безграничности его власти. Страх перед царями был воспитан столетиями в сознании людей Кемет[6]. Несмотря на молодость, Хуфу сумел подчинить себе всех. Даже жрецы, с которыми прежде считались цари, теперь склонились перед несгибаемой волей Хуфу.
Богатства фараона были неисчислимы. У него были величественные дворцы с роскошным убранством. Прекрасные юные жены радовали его взор. И военные походы Хуфу были победоносны. И все-таки тайная мысль заставляла хмуриться его брови. А по древнему обычаю Черной Земли именно в молодости надлежало думать о строительстве усыпальницы. Когда настанет его время и он уйдет в страну мертвых, тогда вечным приютом станет пирамида. Он и там будет богом. И его вечное жилище должно быть божественным, необычным. Теперь уже он начнет строить его на границе Черной Земли с мертвыми песками пустыни, так же, как великий Джосер, как прославленный его отец Снофру. Хуфу думал о себе, что он – царь – поднялся выше всех предшественников и на земле нет ему равных. Недаром же отец – великий Снофру, чей голос правдив, из всех сыновей избрал на трон его – Хуфу, хотя он не был старшим. И гробница его должна подняться на небывалую высоту, она должна быть видна всей Кемет. Миллионам грядущих лет поведает он о своем беспредельном могуществе. Время будет бояться его вечного жилища. Никакие ураганы не занесут его песками, вечно оно будет прославлять мудрость и величие Владыки Черной Земли. И никто никогда не потревожит его вечный покой, ибо пирамида его станет недоступной людям, которые посмели бы ее осквернить. Но кто же сумеет ее построить? Кто сумеет понять и осуществить его грандиозный замысел? Хорошо было Джосеру, имевшему Имхотепа, зодчего и мудреца, равного которому нет и не будет. Если бы найти такого человека, который мог выполнить все, что задумал он – царь Кемет…
У одного из рабов дрогнула онемевшая рука, и огромное опахало из разноцветных страусовых перьев чуть скользнуло по виску и уху фараона. Раб, знавший силу гнева повелителя, замер в ужасе. Но у Хуфу только чуть дрогнул мускул под смуглой кожей: мысли его были далеко. Хорошо было Джосеру! А где он возьмет своего Имхотепа?
Царь очнулся и встал с удобного кресла. Бесшумно ступая по коврам, молодой фараон направился в ту половину дворца, где обитали жены и дети. И все, встречавшие его, торопливо падали ниц. Жесты людей, застигнутых врасплох неслышной поступью царя, выглядели смешно, но он привык к этому с детства. Его лицо, приученное к неподвижности, оставалось бесстрастным. Живой бог должен сохранять всегда величие покоя.
