Планетарное человечество: на краю пропасти

Блажен, кто посетил сей мир в его минуты роковые…

Фёдор Тютчев

Мы стоим перед угрозой серьезного кризиса. Мы уже не можем попросту ждать событий и терять время… пока еще есть надежда…

Эрих Фромм

Сократу и Платону было хорошо, они имели право философствовать безмятежно – перед ними расстилалась историческая перспектива минимум в две с половиною тысячи лет. Античные ритмы жизни никуда не торопили. Почти столько же впереди было у Сенеки и Эпиктета. Неплохо мыслилось и Копернику с Галилеем – толща времен в половину тысячелетия перед ними определенно лежала. Не то чтобы они это знали. Нет. Скорее всего, они об этом просто не задумывались. Они интуитивно ощущали расстилавшееся впереди бескрайнее будущее. Они были ему рады. Оно их вдохновляло. Именно для него они творили. И этого было достаточно для великого спокойствия духа. Для них человечество было бессмертным. Равно как и Вселенная. Естественная временная перспектива их взгляда уходила в туманную бесконечность, полную ожиданий и надежд. Этому не препятствовало унаследованное от древних представление о круговороте времен. Размышляя о времени, о его цикличности, об исторических возвратах, они никогда не упускали из виду вечность. Это сообщало их чувствам и их интеллекту необоримую философскую невозмутимость. Эсхатологические учения о конце космоса и истории, представления о втором пришествии, а также отдельные эксцессы, связанные с паническим настроением толп, ожидавших конца света при приближении символических дат (например, тысячного года по юлианскому календарю), на настроение больших умов особого влияния не оказали.

В эту общность можно добавить очень многих мыслителей и ученых – Блаженного Августина и Фому Аквинского, Николая Кузанского и Френсиса Бэкона, Эразма Роттердамского и Рене Декарта, Бенедикта Спинозу и Исаака Ньютона, Иеремию Бентама и Георга Гегеля… Впрочем, были и такие тонко организованные и одновременно болезненно чувствительные умы, которые беспокоились о хрупкости и ненадежности вечности и бытия, доводя себя до крайнего нервного напряжения, порою без видимых оснований – Паскаль, Беме («Бог как пропасть»), Мальтус, Шопенгауэр, Кьеркегор, Достоевский, Ницше, Шестов, Кафка, Унамуно, Камю…

А что сегодня?

Сколько впереди? Какова дистанция исторического времени, которую предстоит пройти человеку?

Хотелось бы – пусть интуитивно, без особых доказательств – ощущать впереди новые столетия расцвета нашей жизни и культуры, тысячелетия, да хоть миллионы. Почему бы не считать, что мощи человеческого интеллекта, размаху его достижений, глубине его упований нет видимого предела? Как было бы славно быть уверенным в этом. Однако сегодня, когда объективно текущие процессы глобализации набирают, несмотря на острые противоречия, все более осязаемые темпы, многое радикально изменилось – и не только в области философского осознания, но и в сфере реальной жизни.

Мировое сообщество вполне могло бы жить на земле как в раю – все необходимое для этого есть. Но общего для всех рая на нашей планете никогда не было и, что еще более важно как минимум на обозримую перспективу не предвидится. И это при том, что теперь, когда к началу XXI в. созданы, казалось бы, все необходимые материальные, технические и духовные предпосылки для организации мирной и комфортной жизни на земле, большинство людей в разных точках мира живут в условиях, которые трудно назвать достойными гордого имени Homo Sapiens. Более того, за исключением избранного меньшинства, люди не просто живут в бедности и нищете, – они порождают и постоянно воспроизводят сущий ад на земле. Но внешняя жизнь человека тесно связана с его внутренней жизнью. Чем хуже и мельче живет человек вовне, тем плоше и беднее он живет внутри – в своем сознание, в душе своей. Справедливо и обратное, ибо это взаимозависимые мотивы. Чем шире мы изучаем обстоятельства вокруг человека, тем острее мы обязаны вглядываться в глубину человека – и социального, и индивидуального.