* * *
По дороге мне никто не встречается, - и я этому
рада.
Захожу в дом с того самого бокового черного входа,
из которого когда-то так неудачно почти сбежала, и решительно
иду по темным коридорам.
Дороги я не помнила, не знала, но…
Так вышло, что ноги сами привели меня туда, куда
мне было нужно, куда сейчас я стремилась каждой своей
клеточкой.
Он сидел за столом, перебирая какие-то бумаги и
что-то записывая в пухлый блокнот.
Тусклое освещение, настольная лампа, и я – замерла,
- не шевелясь, не дыша.
Залюбовавшись его лицом, его сосредоточенными
складками на лбу, его губами…
Что-то в этом было даже мистическое, непонятное, с
легким оттенком страшного, и все же…
Все же я – замерла, не в силах оторвать от него
взгляд.
Он вскинул голову почти сразу, - и в тот же миг
загорелись, вспыхнули черным огнем его глаза.
На лице – как всегда, - ни единой эмоции, ничего,
что могло бы выдать его мысли или настроение, - но, Боже, сколько
всего в этих глазах! Сколько всего я уже успела в них видеть, -
ярость, страсть, даже… Даже, мне кажется нежность… Радость
обладания, - я помню, ее я видела тогда, в ту последнюю ночь, когда
он приходил… Наслаждение, - и ледяной, пронизыващий холод, бьющий
по лицу наотмашь… В его глазах – все, весь он, хоть лицо всегда
и остается каменной маской.
И еще…
Еще я понимаю, - в них я всегда видела желание и
страсть.
Именно страсть, - такую непохожую на похоть в
глазах тех охранников Маниза и даже на то, как на меня смотрел
Кирилл.
Я боялась его – до жути, до всполохов перед
глазами. Ненавидела – всем сердцем, отчаянно ненавидела, - даже,
наверное, сильнее, чем любила Кира. Считала своим мучителем и
палачом, тем, кто разрушил мою жизнь. И вот теперь – пришла к
нему сама, по доброй воле. Пришла, чтобы отдаться, как он и хотел,
- и тем сохранить свою жизнь.
Нет, - не потому, что испугалась, что его терпение
лопнет и рано или поздно он все же вышвырнет меня, отдав на
растерзание Манизу, - а спасать и искать, как я уже поняла, меня
никто не будет и не собирался. Нет. Не потому.
Я пришла сюда за его желанием, за его страстью. За
тем, чтобы его руки – прикасались, сжимали, скользили по моему
телу. За тем, чтобы почувствовать себя под этими руками живой,
желанной.
Я не знаю, что будет после этого. Быть может, его
руки возродят меня, не дадут сейчас внутренне погибнуть. Быть
может, все будет настолько жестко и ужасно, что я снова начну
ненавидеть, - и с гораздо большей силой. Возможно. Но… Ненависть –
это тоже чувство, что заставляет жить. Иначе… Иначе я просто
рассыплюсь. Навечно стану неживой после этого, последнего, самого
болезненного удара. Мне нужен хоть один глоток. Чего-нибудь,
что снова сделает меня живой.
- Тебе плохо? Вызвать врача?
Смотрит на меня долго, слишком долго, целую
вечность, как мне кажется, прежде, чем спросить.
И все то же каменное лицо, все тот же –
равнодушный, ледяной голос.
Качаю головой, неотрывно глядя в его глаза, - в них
расплавленный лед, бушующее ледяное пламя.
- Я пришла. Как ты и хотел, - выдыхаю еле слышно,
сбрасывая с себя кардиган и оставшись в одном прозрачном
платье-паутинке. Мне кажется, я вкладываю в эти несколько слов все
свои силы, - но звук, похожий на шелест, - все, на что оказываюсь
способна. И еще – на один-единственный шаг вперед.
Если сейчас прогонит, - я окончательно умру внутри.
Я знаю.
Не понимаю, как он вдруг оказывается совсем рядом,
- прожигает меня взглядом, обжигает своим дыханием. Прикрываю глаза
и с шумом вдыхаю воздух, слегка покачнувшись.
- Зачем пришла? – руки заложены за спину, но его
глаза блуждают по моему телу, по моему лицу – не хуже рук. Я
чувствую каждое его прикосновение.
