В холодных каплях промозглого дождя тает весь город, сонливо посматривая на каждого жителя, обреченного скитаться внутри тесного короба, сотканного из опасных шипов ядовитого одиночества, проедающего насквозь. Тусклый свет настенных ламп, выполненных в причудливой форме факела, едва касается сонных коридоров старинного здания, в котором могло бы ужиться не одно мифическое создание из самых разнообразных фантазий самого искушенного фантазера. Холодными руками он притрагивается к молчаливым стенам, крадется дальше по коридору, заглядывая в тихие комнаты учащихся, тайком проникая в их сновидения, нередко посылая ночные кошмары.
Резкий крик за одной из дверей, разнесшийся волной по ночной мгле, стал свидетелем еще одной несчастной жертвы, пострадавшей от хищных лап реальности укромного городка. Кошмары здесь стали неотъемлемой частью жизни каждого, сопровождая его с самого рождения, поэтому уже никто не обращает внимания на страшные крики, бродящие по темноте, как сорвавшиеся с цепи одичавшие псы.
Поднявшись с пола, легкая пыль кружится в холодном потоке воздуха, проделывая долгий путь по ночным коридорам, медленно растворяясь в нежном лунном свете. По старому керамическому полу разносится таинственный звук шагов, неспешно приближающихся к одной из комнат.
Моя рука легко ложится на изящную дверную ручку, но в какой-то момент я останавливаюсь, оборачиваюсь назад. Что же привлекло мое внимание в этот поздний полночный час, когда сам город тихо посапывает, утопая в своих тайных сновидениях? Мое собственное отражение смотрит на меня по ту сторону зеркальной реальности, прожигая своим холодным взглядом, в котором никогда не было меня. Нахмурившись, я потер лоб рукой, тяжело вздохнул и легким движением отворил дверь своей комнаты, выбросив из головы все дурные мысли, которые давно преследовали меня по пятам.
Прохлада неприятно ударила по лицу, резко упав мне на плечи. Едва поежившись от неприятного ощущения, которое буквально застало меня врасплох, я бросил настороженный взгляд в сторону открытой двери в ванную комнату, из которой доносился странный шепот, взволнованный и, как мне показалось, невероятно напуганный чем-то.
Сделав пару легких шагов в сторону струящегося из комнаты света, я остановился на входе, нерешительно заглянув внутрь.
– Сэм, – окликнул я парня, стоящего у стены. Он был без рубашки, поэтому я мог увидеть его болезненные шрамы, расползающиеся повсюду, подобно липкой паутине.
Шепот прекратился, и парень резко обернулся в мою сторону. В этот момент взгляд его был очень похож на взгляд кошки, которую только что ошпарили кипятком.
Схватив с пола свою белую рубашку, он быстро надел ее, молниеносно застегнув. Пальцы его при этом дрожали, казалось, в каких-то болезненных конвульсиях.
– Что случилось? – Осмотрев его с ног до головы, я никак не мог выбросить из своих мыслей эти жуткие шрамы, рассыпавшиеся по его спине.
Он не ответил, пройдя мимо меня, точно тень, более не способная существовать в этом мире. Упав на свою кровать, он закрыл лицо руками.
Прохлада снова кольнула меня по лицу, забравшись мне под рубашку. Это неприятное ощущение возникло вовсе не из-за холода, а из-за жгучей атмосферы, царящей внутри комнаты.
Меня не было всего пару часов, но этого хватило Сэму, чтобы впасть в некую душевную пропасть, о существовании которой я и не догадывался.
Резким движением поднявшись со своей кровати, он подошел к окну, пристально уставившись в ночную мглу, окутанную холодным туманом и проблесками света едва горящих фонарей.
– Когда-то я думал, что все эти души вижу только я один. Поначалу я даже считал себя особенным, не таким, как все, – на мгновение он замолчал, не сводя глаз с пары неприкаянных душ, слонявшихся на территории академии. Каждую ночь, когда одна жизнь запирается в домах, скрываясь от темноты Сан-Лореила, город наполняется иной, отчужденной жизнью, бок о бок существующей с дневным светом, – но я был слишком большого мнения о себе, пока они не захотели меня разорвать. И недавно мне приснился кошмар, в котором я сам рассыпаюсь на части, а все вокруг показывают пальцем и смеются… смеются.
