Поцелуй меня [до] смерти

Эта электронная книга является художественным произведением. Несмотря на возможные ссылки на реальные исторические события или существующие места, имена, персонажи, места и происшествия либо являются плодом воображения автора, либо используются в переносном значении, и любое сходство с реальными людьми, живыми или мертвыми, деловыми учреждениями, событиями или местностями является совершенно случайным. Текст представляет собой художественное произведение, автор не поощряет, не оправдывает, не одобряет и не поддерживает взгляды и действия, которые могут быть так или иначе отражены в тексте.

Роман содержит откровенные материалы, просмотр на усмотрение пользователя. Если вы затрудняетесь с отделением реальности от вымысла, пожалуйста, воздержитесь от прочтения. Не показывайте этот материал людям, которых он может оскорбить.

Нога запнулась об извилистый корень кешью, и Эсди полетела в траву. Навык, выработанный годами, заставил ее пружиняще прижать руки, чтобы не получить перелом от столкновения с землей, но ладони все равно содрались о мелкие камешки. Фонарик, мигая, покатился в кусты афеландры. То ли от удара у него вылетела батарейка, то ли заросли здесь были слишком густы, но больше его света Эсди не видела. Ну и к черту, подумала она, поспешно вскакивая на ноги. Она все равно последние несколько метров просто сжимала фонарь в пальцах, работая руками, как профессиональная бегунья, чтобы придать себе скорости.

Тело онемело и замерзло от пережитого ужаса. Разумно было бы проверить, нет ли серьезных травм: пока адреналин не схлынул, бесполезно прислушиваться к боли. Однако Эсди не была уверена, что у нее есть хотя бы секунда передышки: то, что преследовало ее, то, чему она не могла дать названия, явно сократило разрыв за те несколько мгновений, что она приходила в себя после удара о плотную, несмотря на всю ее влажность, почву.

Эсди заковыляла вперед. Одна нога ее плохо слушалась: ага, распухла. Щиколотка или лодыжка все-таки не выдержали падения. Эсди с толикой иронии мысленно поблагодарила свой страх, из-за которого глохла всякая боль в ее теле. Ей удавалось передвигаться со сносной скоростью даже сейчас.

Хуже было то, что она не слышала ничего, кроме биения сердца и собственного тяжелого дыхания. Уши словно заложило.

По крайней мере, до лагеря оставалось всего ничего – Эсди видела огни совсем рядом, даже различала меж нависших ветвей согбенных пальм, как отблески костра оттеняют углы брезентовых палаток.

– Тавелл! Дэйв! – Опухшая нога зацепилась за камень и чуть было снова не опрокинула Эсди наземь. – Я здесь!

После долгого бега во тьме свет ослеплял. Эсди прищурилась, раздвигая ветви перед собой, и тут прямо у нее над головой пронеслась невесть откуда взявшаяся птица: перья длинного хвоста мазнули по лицу. Эсди зажмурилась, невольно отворачиваясь, а когда снова раскрыла глаза, перед нею не оказалось ни лагеря, ни того, что могло о нем напоминать.

Огни были – да, и знакомые ей.

Не может быть, пораженно подумала Эсди. Руки ее безвольно опустились, и ветвь шлепнула, разгибаясь, ее по щеке: не больно, но обидно, точно от настоящей пощечины.

– Гадаешь, как оказалась здесь?

Голос звучал отовсюду разом, и Эсди знала, что здесь ни при чем ее временная глухота – от страха или долгого изнуряющего бега. Когда это… оно впервые обратилось к ней, она слышала слова точно так же, будто разом говорили один или множество голосов. Скорее мужской, чем женский, скорее, старый, чем молодой – и в то же время, она не была уверена.

– Известно, как – из-за твоего колдовства.

Смех тоже звучал разом со всех сторон, и не более определенный, чем голос. Эсди поежилась. Адреналин таял – казалось, больше ничего не происходит, и кровь успокаивалась в ней. Но страх остался.