Глава первая
Свет… Золотистый свет, слепящий и не дающий ничего вокруг себя увидеть, ни теплый, ни холодный, вообще никакой…
Павел, не сказать, чтобы был сильно верующим, но в рай и ад верил, вот только он как-то по-другому себе все это представлял. Хотя, не жгут, вилами не тычут, и на том спасибо. Светлое ничто можно было охарактеризовать только одним словом – скучно, и если это надолго, то он сильно попал.
– Ты нужен, – раздался неожиданно из окружавшего его света голос.
– Кому? – озадачился Головин.
– Нам, – последовал довольно глупый ответ.
– Я тоже умею быть упрямым, – хмыкнул Павел. – Нам – это кому?
– Мы – древняя раса. На твоем языке наше название можно перевести как «Изначальные».
– И какое я к вам имею отношение? – удивился Головин, уже прекрасно понимая, что это ни хрена не рай, и его подписывают на какую-то мутную работенку, которую сами выполнить не могут, или не хотят.
– История мира очень стара, гораздо старее, чем ты можешь себе представить. Галактика велика, да и не одна. Только населенных миров насчитывается около трехсот тысяч. Но твой мир такие задворки, что мы там были всего пару раз и пролетом, для нас и наших потомков, расселившихся и переставших быть Изначальными, там нет ничего интересного. Мы покопались в твоем разуме, человек, и если привести аналогию с понятными тебе образами, то ваша Земля – покосившийся нужник в заброшенном селе в тысячах километрах от ближайшего города.
– Хрена себе задворки, – восхитился образности собеседника Павел. – И зачем я вам понадобился? Я вообще-то умер.
– Все есть круг перерождения, – бесстрастно прокомментировал его слова голос. – И судьбами душ, как вы, земляне, это называете, ведаем мы, Изначальные. У тебя есть выбор.
– О, уже неплохо, – обрадовался Головин.
– Не перебивай, человек, – потребовал собеседник, – удерживать твою сущность вне хранилища очень тяжело. Итак, у тебя есть выбор. Ты можешь отправиться в хранилище, пребывать там, пока о тебе не вспомнят. Но поскольку ты с периферийной, не развитой, планеты, то твоя наследственная память может и не понадобиться никогда, тебя ждет вечность в пустоте, где, можно так выразиться, ты будешь в щелочку смотреть что-то вроде вашего телевизора.
– Скучно, я человек действия, – вклинился Головин в возникшую паузу. – А что такое наследственная память?
– Вечное развитие, – ответил голос, – но она у вас, землян, слабая. Да и что вам передавать? Что твой предок был солдатом? Что и его предок был солдатом? Что все твои воевали? Хотя это тоже наука, правда, так, как вы, воюют только примитивы. В остальных мирах такие знания не котируются, так что, твоя сущность с наследственной информацией мало кого заинтересует. – Он на секунду замолчал, потом продолжил. – Мы наблюдали за тобой всю твою жизнь, короткую жизнь. Вы, люди, вообще живете коротко, быстро, но ярко. Удивительный вид получился, идеальный хищник. Но это не то, что ценится в остальных мирах. И я это уже говорил. То, что ты называешь Землей, не колонизировалось специально, вы побочный продукт одного эксперимента, крайне неудачного. Ну, какой есть. Вообще думали, вас нет уже, а лет сто назад засекли сигналы, и решили заглянуть.
– Вот сейчас обидно стало, – высказался Павел, до своей смерти боец ЧВК Вагнер, носящий позывной Ухо. – Реально обидно.
– Не обижайся, такое редко, но бывает. У тебя есть шанс увидеть, насколько велика вселенная, но для этого, как вы, люди, говорите, сослужи нам службу.
– Сначала объясни, почему я? Кстати, как тебя называть?
– Зови Саакс. А почему ты? Так случилось, что ты уникален, мы насчитали всего двоих таких среди всех землян, а в остальной вселенной вообще таковых нет. Второй человек, хоть и подходит нам, но не справится с задачей, просто не сможет, у него отсутствуют какие-либо полезные навыки. А ты воин, ты выживал в разных местах вашей планеты, ты можешь справиться.
