Рыбаки ловили рыбу, а поймали рака.
Целый день они искали, где у рака…
усы, господа, усы
1
Чай был крепкий. А по-другому просто быть и не могло. А вы сами попробуйте высыпать целую пачку цейлонского чая в котелок с кипящей водой, тогда сразу поймете всю прелесть бодрящего душу напитка, затворенного заботливыми руками Бориса Владимировича у костра, разведенного на берегу реки, несущей свои чистые воды, приправленные слегка отходами со свинофермы, в дальние морские просторы.
Нет. Вы только плохо о поросях, обитавших на необъятных просторах свинарника егеря Герасима, не подумайте. Не отмороженные они. У них, хоть и мамаши свиньи, и папаша – хряк еще тот, а они все равно по понятиям живут. По свиным, разумеется, понятиям. Кодекс чести блюдут правильно. Приоритеты жизненные расставляют по совести. Валяются целыми днями в грязи, уткнувшись рылом в, недоеденный в столовой группой старых колхозниц, картофель и не хрюкают без надобности. А те отходы, которые они производят на белый свет, слегка разбавляя прозрачные воды проточного водоема, просто ничто, по сравнению с отходами нефтеперерабатывающего завода, расположенного ниже по течению. Вот там отходы, всем отходам отходы. А с этих, даже рыбки не дохнут. Так, морщатся только слегка, кривят жабрами. Душок то легонький идет. На затравку, правда, только. И все дела. Даже рыбнадзор не беспокоится. Ну а что вы хотите? Герасим то, егерь же. Знает толк в охране природных ресурсов.
Ну, а поскольку, деревня со свинарником располагалась несколько ниже по течению от места дислокации группы рыбаков, то насладиться наваристой ушицей с душком от поросей, им была не судьба. Вода то, она и выше деревни вода и ниже по течению вода, наливай в котелок, кипяти, да пей. Может, и не отравишься. Один лось, как – то ниже нефтеперерабатывающего завода водицы из реки той испил, да копыта то и отбросил. Так и лежат его копыта на лужайке, возле изгиба ее русла, обглоданные местными едоками, как напоминание лесному сообществу об опасности употребления не прокипяченной воды.
Ну, а рыбаки – люди, телевидением воспитанные. О существовании микробов не понаслышке знают. Воды то на чай, да на уху, в колодце в деревне набрали. Да разлили ее вот только во хмелю. Ну, а поскольку, свои внутренние органы пищеварения они объемным возлиянием продезинфицировали и к приему воды из проточного водоема подготовили, то чай по утру им был по нраву и из речной водицы.
Ну, а что вы хотите то?
Чай. Да по утру. Да с костра. Да на природе. Да с бодуна. Не – е – е. Никто не откажется. Тут без чая, ну просто никак. На рыбалку же люди приехали. А какая вам рыбалка без утреннего, крепкого, бодрящего душу напитка может обойтись. Ясен перец. Никакая. Вот бутылку водки и открыли. После чая естественно.
Рыбалку то, спаянные общей идеей коллективного отдыха, ловцы рыбы еще вчера начали. Выбрали место, развели костер, распечатали пузырь и приступили к процессу. А утром то обоняние нужно настроить на нужный лад. Вот, Борис Владимирович, по грамотно поставленному указанию Юрия Васильевича, под чутким контролем Сергея Дмитриевича, сопевшего в палатке, чай то и затворил в котелке, спугнув при этом одинокую птицу, долбившую ствол сосны в поисках короедов.
«Дятел», – подумал Борис Владимирович, посмотрев вслед улетающей пичуге.
«Сам ты дятел», – подумала птица, посмотрев на ворошившего длинной палкой угли в костре, небритого мужика.
А больше никого на берегу реки, протекавшей среди соснового бора, кроме какого то левого, приблудного кота из деревни и не было. Да и тот, увязался за нашей компанией только в связи с тем, что Юрий Васильевич пообещал его рыбиной угостить невъ@бенной. Да разве можно обещаниям Юрия Васильевича верить. Его друзья давно уже поняли эту истину. А этот кот, ну прямо тупой какой то, уши свои развесил, да за рыбаками и поплелся, задрав свой куций хвост, услышав до боли знакомую фразу «кыс – кыс – кыс». На ферме то, у Герасима, всегда можно найти было, над чем поурчать. А здесь – просто тяжелый случай. Ну, что же тут поделаешь, коли неправильно, свои приоритеты расставил. Ясен перец. Ничего не поделаешь. Вот и пришлось сидеть коту полуголодным, да размышлять над превратностями своей судьбы.
