1
Как-то мне позвонили из редакции «Правды»:
– У нас к вам просьба – проконсультировать и, если будет нужно, положить в клинику нашего сотрудника. Вы, наверное, слышали о Сергее Борзенко? Известный журналист, писатель, Герой Советского Союза. Он сейчас находится в правдинской больнице.
– Хорошо, завтра я собираюсь быть в столице и смогу посмотреть его.
…В палате я увидел высокого, крепкого сложения мужчину с добрыми, голубыми глазами. Пожимая мне руку, он улыбнулся. И было в его облике, улыбке что-то такое, что сразу располагало к нему, создавало впечатление, что мы давно знакомы. Однако у меня появилось и чувство тревоги: настораживали напряжённость больного, частые глубокие вздохи. Одышка в покое – признак тяжёлой сердечной и лёгочной недостаточности. Значит, дело зашло далеко.
– Расскажите, что у вас болит и когда вы заболели? – задал я стандартный вопрос, желая выяснить сущность болезни и знать, как сам больной её представляет.
– В моём теперешнем состоянии никого винить нельзя, кроме самого себя. Слишком небрежно относился к своему здоровью, считал, что его ничем не сломить.
– Нет, Сергей Александрович! Болезнь сильнее любого богатыря, если только её недооценить и дать ей развиться. С нею, как со всяким злом, надо бороться, пока она не укоренилась, не перешла в необратимую стадию.
О себе он поведал следующее.
Болен давно. Пожалуй, несколько лет, с временными облегчениями и частыми обострениями. Врачи признавали воспаление лёгких. Лечился в стационаре, но каждый раз, не закончив курса, выписывался, чтобы уехать куда-нибудь на длительный срок. То на Дальний Восток, то на Байконур, то на военные манёвры (интерес к армии не ослабевал ни на минуту). С повышенной температурой ему приходилось ночевать в палатках, под открытым небом. И неизменно – рецидивы воспаления лёгких.
Сомнения не было: картина хронической пневмонии.
Просматриваю снимки, анализы, внимательно выслушиваю пациента и отмечаю, что здесь предугадывается нечто более грозное, понять которое при беглом осмотре трудно. Необходимо тщательное обследование. И главное – надо правильно лечить пневмонию, чтобы после устранения её симптомов лучше могло выявиться основное заболевание.
Сергея Александровича перевезли к нам в Ленинград, в Институт пульмонологии.
В каждодневном общении перед нами открылась незаурядная личность – с цельным, мужественным характером при внешней застенчивости и великой скромности. И в необычайной для себя обстановке Борзенко не мог обходиться без дела (мы постарались создать ему условия для творческой работы), жил заботами и думами о человеке, шаг за шагом вникал в проблемы клиники.
– Кого вы сегодня оперируете? – спрашивал он меня, когда я утром заходил к нему в палату.
– Девочку Люсю, вы вчера с ней беседовали. Предстоит операция с аппаратом искусственного кровообращения.
– Можно посмотреть?
– Пожалуйста, если вам будет не трудно выстоять.
Позднее он долго говорил с матерью девочки и с ней самой.
Потом ещё не однажды – одиннадцать раз – присутствовал на моих операциях. Обстоятельно разговаривал с врачами, сёстрами, с родственниками больных. Всё записывал в блокнот.
Я любил приходить к нему в конце дня, когда в клинике становилось тихо.
Много услышал интересного.
Родился Борзенко в 1909 году в Харькове. Мать – учительница, отец – фельдшер. В пятнадцать лет остался круглым сиротой. Учился в фабзавуче харьковских трамвайных мастерских, работал электриком в депо. Закончил вечернее отделение городского электротехнического института. Рано начал писать стихи, сотрудничал в заводских многотиражках, пока не сделался постоянным корреспондентом областной газеты. Изъездил всю Украину, своими глазами видел свершения первых пятилеток, хорошо знал стахановцев Донбасса, строителей Днепрогэса. В двадцатилетнем возрасте, будучи уже зрелым по мысли, взялся за историко-революционную эпопею «Какой простор!», которую открывал роман «Золотой шлях», но опубликовал его только после победы над фашизмом.
