Глава 1
Четыре «если»
Поэтическое восприятие возникает не сразу, требует опыта чтения, требует умения отличать, прежде всего, поэзию от всевозможных стишков, в том числе от хороших (ладных, образных) стишков, а также предполагает обладание читающим поэзию слов – поэзией жизни.
Давайте, для примера, прямо сейчас, вместе, провозгласим начальные строки стихотворения Осипа Мандельштама «Ласточка». Прочтите начальные строфы несколько раз, прочтите вслух и прочтите, как говорится, пошевеливая губами, при этом, постарайтесь расставить интонационные акценты, определитесь с приемлемым для вас ритмом, почувствуйте настроение, состояние, строй этого стихотворения, и очень прошу: не пытайтесь сходу «освоить содержание», не старайтесь «понять» строки и строфы, просто, позвольте себе, хотя бы пару минут, полного доверия к автору, или просто считайте, что вы читаете текст на не родном вам языке. Практически, так и есть, текст подлинной поэзии – для обыкновенного человека, то есть для человека неимущего в поэзии, неискушённого в её нюансах, не породнившегося ещё с её тайным очарованием, представляет собою некий словесный массив чужой речи, а лучше сказать – омут, перед которым предстаёшь в сумерках или ночью, чувствуешь его затаённую и неведомую глубину, бездну в которую так боязно, и так тянет броситься с головою!
Вначале напоминаю весь текст стихотворения Мандельштама «Ласточка»:
«Я слово позабыл, что я хотел сказать.
Слепая ласточка в чертог теней вернется,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
В беспамятстве ночная песнь поется.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветет,
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой реке пустой челнок плывет,
Среди кузнечиков беспамятствует слово.
И медленно растет как бы шатер иль храм,
То вдруг прикинется безумной Антигоной,
То мертвой ласточкой бросается к ногам
С стигийской нежностью и веткою зеленой.
О, если бы вернуть и зрячих пальцев стыд,
И выпуклую радость узнаванья.
Я так боюсь рыданья Аонид,
Тумана, звона и зиянья.
А смертным власть дана любить и узнавать,
Для них и звук в персты прольется,
Но я забыл, что я хочу сказать,
И мысль бесплотная в чертог теней вернется.
Все не о том прозрачная твердит,
Все ласточка, подружка, Антигона…
А на губах, как черный лед, горит
Стигийского воспоминанье звона»
1920
А теперь, сконцентрируемся, например, на первых двух строфах:
«Я слово позабыл, что я хотел сказать,
Слепая ласточка в чертог теней вернётся,
На крыльях срезанных, с прозрачными играть.
В беспамятстве ночная песнь поётся.
Не слышно птиц. Бессмертник не цветёт.
Прозрачны гривы табуна ночного.
В сухой реке пустой челнок плывёт.
Среди кузнечиков беспамятствует слово…»
Что ж, строфы отзвучали… Стихотворение ещё не улеглось в сознании, но давайте, остановимся, переведём дух, отдадим самим себе отчёт в том что с нами уже произошло, то есть какое воздействие на нас оказали прочитанные, обретшие наш голос строки. Зададимся вопросом: прочитав первую и вторую строфы стихотворения, – что, практически мгновенно, возникло в сознании, какие именно ассоциации?
Я предложу вам свою градацию впечатлений, состоящую из четырёх «если», а вы самостоятельно определите кое из этих «если» ближе всего к тем мгновенным ощущения, которые вызвало у вас первичное прочтение этого стихотворения.
1.
Если это только, например, распознанные : плохая память автора, как главная забота и смысл написания стихотворения, и ослепшая ласточка из первой строфы, а из второй строфы вами опознана красота природы, например: ночь, поле, кони и т. п., то это будет означать, что у вас начальный уровень восприятия, или что у вас плоское, поверхностное восприятие, при котором все объёмы впечатлений, которыми богат текст произведения поэзии сводятся к предметным значениям слов и ценность стихотворения определяется количеством встретившихся сходу понятных, лично вам знакомых словосочетаний. Всё незнакомое проглатывается по-быстрому, без аппетита, по принципу: «уж если дали бесплатно подкрепиться, то поем, но не будет мне сытно, не обнаружу в миске «мяса содержания», не обессудьте, благодарности не будет!». «Поем» побеждает «поём».
