Недавно один знакомый спросил меня: много ли времени я трачу на написание своих, как он выразился, поэм? Когда я объяснил ему, что на это уходят часы и дни, он был искренне удивлён и поведал, что как-то пытался написать четверостишье, но что-то не пошло и он быстро оставил это занятие. Я его пониманию, ведь творчество требует определённой усидчивости и энтузиазма.
Сидишь, сплетаешь свои мысли и идеи в рифму. Иногда идёт, иногда нет. Писал пол дня, потом прочитал: не то. Удалил всё и заново. Пока не допишешь до конца, не успокоишься. Из тебя бьёт ключом потребность написать. Необъяснимое явление.
И ты не просто делаешь «на отвали», как обычную рутинную работу, а словно скульптор вытачиваешь свой шедевр до совершенства. Перечитываешь бесконечное количество раз и вносишь корректировки. И вроде всё готово, а вот тебе всё ещё не нравится. Рифма кривовата или, по твоему мнению, не до конца раскрыта суть. И ты продолжаешь, словно одержимый, творить очередное произведение.
Выжав из себя всё возможное, смотришь на готовый «продукт» и выносишь собственный вердикт: «это сильно!» И на волне полного морального удовлетворения либо сразу выкладываешь его на всеобщее обозрение, либо оставляешь на потом. Зависит от настроения. Закончив, чувствуешь себя одновременно гордо и подавлено. Подавлено, потому что ощущение такое, что расковырял свою душу и отдал её часть этим строкам. Но, тем не менее, ты одновременно, весьма доволен собой.
Звучит странно? Да. Ещё более странно для близких то, что это не приносит ни денег, ни каких-либо других материальных благ. Недоумения и вечный вопрос: «зачем?» Вопрос остаётся открытым, ведь ответить на него однозначно не представляется возможным, но я постараюсь рассказать тебе об этом, дорогой читатель…
* * *
Всё началось со средней школы в 90-х, когда вслушиваясь в тексты отечественных рок-групп, я грезил созданием собственной. Подростковый романтизм рисовал этот вид деятельности, как нечто свободное, непринуждённое, то есть «жизнь по кайфу». Подражая тем, кого активно слушал в то время, я начал писать тексты песен для своей будущей группы.
Учитывая протестные настроения рок-музыки, я резво влился в этот поток и стал писать также: нецензурно, вызывающе, дерзко. Стопки исписанных школьных тетрадок до сих пор пылятся где-то в глубинах квартиры. В школьные годы я ещё не имел, по сути, ни стиля, ни твёрдых убеждений. Я просто переписывал чужие мысли своими словами. Кривая рифма, скудный словарный запас и недалёкие темы – с этого всё и начиналось.
Время шло, лихие девяностые перешли в нулевые, я взрослел, а со мной взрослели и мои записи. Темы становились серьёзней, ширились кругозор и словарный запас, выравнивалась рифма. Сказалось влияние ширящегося круга общения, растущего числа прочитанных книг, просмотренных фильмов, прослушанных альбомов. Юношеский максимализм плавно перетекал в зачатки некого подобия мудрости, а беспечные мечты о группе блекли в круговороте суровой действительности.
Однажды я поймал себя на одной нехитрой, но отрезвляющей мысли: за годы я не сделал для создания группы почти ничего, кроме гор исписанных текстами тетрадей. Нет, были попытки записи, но это осталось на уровне развлечения с друзьями. Но следом пришло и приятное дополнение: у меня получается писать и мне есть, что сказать!
Тогда, в начале нулевых, я и утвердился в понимании того, что моё призвание именно писать. Этот способ выражения мой, вне всякого сомнения. Ознакомившись с трудами авторитетных поэтов прошлого, я почерпнул для себя много нового.
Потребность изливать душу в зарифмованный текст поглощала меня с каждым годом сильней и сильней. Все мои открытия, наблюдения, переживания в итоге вырывались наружу в этот, веками отточенный, формат. Я жил обычной жизнью: учился, работал, гулял ночами, попадал в разные весёлые и не очень, ситуации, путешествовал, знакомился с людьми, создал семью. Многое менялось в моей жизни – увлечения, круг общения, образ жизни, но неизменным было лишь одно: всё, что рвалось наружу из недр моего Я, рано или поздно оставалось в очередных четверостишьях.
