Предисловие.
«Есть хорошая забава: зажмуриться, и в наступившей темноте сказать себе – «Я – волшебник, и сейчас, открыв глаза, увижу созданный мною мир, за который я, и только я, несу полную ответственность».
А теперь медленно подними веки, как поднимают занавес над сценой.
И конечно же, Вот он, твой мир, в точности такой, каким ты его построил».
Ричард Бах, «Иллюзии».
Мы мчались по трассе на приличной скорости. Нам надо было успеть вовремя в Фокино, чтобы забрать Владимира Суреновича и привезти в Находку. Дорога как обычно – спуск, поворот, подъем, снова спуск…
Я привычно «баловалась» в дороге: смотрела ауру впереди идущих или встречных машин. Жора смотрел на дорогу, а я вертела головой, успевая рассматривать пролетавший мимо пейзаж. «Камрюха», 1989 года выпуска, урчала от удовольствия: эта машинка тоже любила скоростную езду. Муж с любовью и заботой намывал, начищал ее перед каждой такой поездкой.
Представьте, раннее утро, солнышко только взошло над сопками, позади нас. Птички поют, деревья покачивают ветками со свежей листвой. Утренняя свежесть, машин на дороге мало, водители еще полусонные. А мне в праворульной машине хорошо удается их рассмотреть, ведь пассажирское сиденье слева, и я ближе к середине дороги. Жаль не могу пользоваться солнцезащитными очками – зрение минусовое, и если снять свои очки для коррекции зрения, не увижу красот природы.
Вдруг, внезапно, накатила волна непередаваемого страха, и перед глазами, от середины лобового стекла и стремительно влево, мелькнула огромная черная клякса, просто как черная птица… За какое-то мгновение я успела подумать: «Да что за блик такой?»… И вдруг как поняла, что это…. и заорала: «Тормози!… Уходи вправо!…»
Жора ударил по тормозам чисто инстинктивно, дернул руль немного вправо, стараясь не задеть на такой скорости бровку.
Мы въезжали на горку с «закрытым» поворотом, как я успела заметить по знаку на дороге. Это когда смотришь вперед, а видимость дороги переходит на горизонте в небо, и не видно – вправо или влево идет дорога, едут или нет машины навстречу. И когда мы вильнули вправо, сбавив скорость так резко, что зад машины немного повело, навстречу, с этого рисунка неба (а по факту – по нашей полосе), из-за поворота, нам прямо в лобовуху, мчался на приличной скорости КАМАЗ… Расстояние позволило еще сбить скорость, примерно до 40 км/час, и мы уже не вылетели на обочину, а съехали на умеренной скорости, которая позволила машине всего лишь слегка попрыгать на ямках и повилять задом, перед полной остановкой. А КАМАЗ, лишь немного приняв влево, промчался по нашей полосе. Следом на этот перевальчик заехала машина, которую он обгонял.
Мы стояли несколько секунд, в шоке, не в состоянии сказать что либо. У Жоры побледнело лицо, пальцы с силой сжали руль. Наверняка и я выглядела так же. Водитель встречной машины, проехав немного, притормозил, и тоже съехал на обочину.
– Что ты видела? – наконец произнес муж. – Нас бы сейчас просто размазали по асфальту…
Он потянулся за термосом с чаем, который мы всегда брали с собой. Бутерброды бы в горло не полезли, а вот попить очень хотелось… и еще в туалет захотелось…
– Я увидела черную кляксу, летящую мне в лицо от лобового стекла и она прямо по очкам пролетела справа налево… Сообразила, что там впереди опасность. Объяснять времени не было…
– А ты молодец! Еще так последовательно успела крикнуть: «Тормози», «прими вправо». Блин, как заправский водитель, – стал приходить в себя Жора и уже прокручивал случившееся через оценочную призму. – Цапанул бы бровку на стольнике, как шли, уже валялись бы кверху колесами.
– Ну так … Папа водителем всю жизнь работал, а я с ним любила кататься в короткие рейсы, то в Ейск, то в Новочеркасск. Ребенку прикольно залезть на лежанку за водителем и смотреть на дорогу. А пока едем, он и знакам меня учил, и ситуациям. И что нельзя водителя отвлекать, и как сказать коротко, как штурман, что видишь помеху справа или слева, – ответила я.
