Смерть… Что могут знать о ней живые?
Ничего! Кто-то представляет её как скелета в плаще да со ржавой
косой, перерезающей нить жизни. Кто-то как прекрасную девушку,
дарующую покой поцелуем. А есть те, кто воспринимают её как
некоторую абстракцию, не имеющую ни разума, ни воплощения. Мне
достался именно такой вариант, вот только наличие мыслей вызывает
сомнение. Как я умер? О, в этом нет ничего примечательного. Лежал я
на операционном столе, вкололи мне наркоз, и на этом воспоминания
заканчиваются. С чего я взял, что именно умер? Не имею ни малейшего
понятия. Но это знание присутствует на всех уровнях восприятия.
Наверно, это можно считать некоей гарантией правдивости сего
знания.
Никакой информации о внешней среде у
меня не было, лишь я, и мои мысли. К одиночеству я привык еще при
жизни, и не стремился ничего в ней менять. Ни друзей, ни семьи, ни
привязанностей. Не знаю, были ли они у меня когда-либо, ведь мои
первые двадцать лет жизни скрыты завесой забвения, и она не спешит
исчезать даже после смерти. Но меня это мало беспокоит, прошлое
осталось в прошлом.
Внезапно, в моих ощущениях что-то
изменилось. Я не сразу сообразил, что это было ощущение поверхности
под телом. Неужели я ошибся, и не умер? Попытка открыть глаза
увенчалась успехом сразу же, как я вспомнил, как это делается.
Ничего похожего на больничную палату не открылось моему взору. Была
лишь безграничная серая пустыня. Как ни странно, было светло, хоть
и не было никаких источников света. Ни солнца, ни луны, ни звезд.
Да и само небо мало отличалось по цвету от пустыни.
Никаких неприятных ощущений не было, так
же не было ни голода, ни жажды, ни иных естественных потребностей
организма, хотя оный выглядел вполне привычно, если не обращать
внимания на непонятную хламиду, в кою я был одет. Осмотревшись, и
не увидев ничего примечательного, я пошел в первую попавшуюся
сторону, поскольку оставаться на месте было бессмысленно. Сколько
длился мой путь, я не знаю, но никаких признаков усталости или
голода так и не появилось, что не могло не радовать, ведь и еды не
было.
И вот, очередная неожиданность. Привычно
сделав шаг, я уперся в какую-то преграду. Вынырнув из своих мыслей,
осмотрелся, и весьма удивился, впервые за долгое время. Предо мной
была неведома зверюшка, намертво прикованная к невысокому
постаменту. Зверюшка была неведомо-пыльного цвета, и весьма велика.
Примерно в пять моих ростов, и это в распластанном состоянии!
Интересно, как велика она будет, коли сможет встать?
Определив где морда, я направился туда.
Степень закованности существа вселяла уверенность, что прям сразу
меня не сожрут. А вот что-то интересное узнать вполне можно. Зверь
и в длину впечатлял, и как я его не заметил на весьма ровной
поверхности пустыни? Или это какой-то оптический эффект, кто знает.
Вот и искомое, хоть так сразу и не скажешь, ведь морда существа
была обмотана цепями до такой степени, что утратилась всякая
возможность определить его принадлежность к известным мне видам,
лишь один глаз был свободен от металла. Глаз был закрыт. Ну да, на
что тут смотреть? Хотя вот, открывается. На меня уставился
гигантский, полностью красный глаз с вертикальным зрачком. Как ни
странно, я понял, что он выражает некоторое удивления. Видать, не
ожидал меня узреть
- Ну, привет, что ли, - сказал я ему.
Выражение стало еще более недоуменным, а потом удивление сменилось
раздражением.
- Ну, ты хоть поморгай. Ты меня вообще
понимаешь? Если да, моргни два раза, - как ни странно, он моргнул,
хоть и выражал еще большее раздражение.
- О, отлично! Хоть кто-то разумный, хоть
я и не большой любитель компаний, но в данной местности в
одиночестве и спятить не долго, - раздражение исчезло, сменившись
обреченностью, и глаз закрылся. Ну да, он-то тут, наверно, уже
давно сидит. Подойдя к ближайшей лапе, сел на постамент,
прислонился к шкуре зверька, и закрыл глаза. Смотреть и впрямь было
не на что, а поразмыслить о грядущем стоит. Ежели, конечно, все
грядущее не закончится в этой пустыне.
