Пролог
Астрид с мальчишками поднималась по темной лестнице на второй этаж заброшенной деревенской мельницы. Свет не попадал на лестницу, поэтому шли больше на ощупь. С сапог на ступени капала утренняя роса – они торопились, шли по траве напрямую. Мокрые кроссовки мальчишек хлюпали, оставляя следы на ступенях.
– Митька, показывай, что нашли, где ваш покойник?
Оставались две последние ступеньки. Митька перепрыгнул через них, оказался сразу наверху и прошел к окну. Солнце только появилось из-за горизонта, подсвечивая угол.
– Смотри, самолет прямо на него приземлился. Это все Петька, он завел сюда. Дай порулить, дай порулить…
Маленький Петька стоял у входа, опустив плечи, и смотрел на Астрид с надеждой, не реагируя на локоть Митьки, тыкающий ему в бок.
Астрид подошла и увидела мужчину, лежащего на спине. Бледный. Потрогала – холодный, пульса нет, мертвый.
«Только преступления нам не хватало. Убийство в деревне Сказка», – подумала Астрид и посмотрела на испуганных мальчишек.
В субботу утром Астрид встала рано. Спустилась вниз по лестнице, скрипнув последней ступенькой. Раздвинула занавески и открыла окно. Вместе со свежим воздухом комната наполнилась музыкой деревенского лета – шелестом листьев на ветру, щебетанием птиц. Услышав хозяйку, вышла Василиса, белая пушистая кошка из тех, что сами по себе, с удивительной способностью поддерживать свою снежную красоту при активной дворовой жизни. Потянулась, блеснула изумрудными глазами и легла неподалеку. Астрид мельком глянула на кошку, кивнув: «Привет, красотка!». Больше живых существ в доме не было, поэтому хозяйка с кошкой разговаривала регулярно в полной уверенности, что та не только все понимает, но имеет свое мнение. Василиса прищурилась, ей нравилось, когда ценили ее красоту. Астрид передернула плечами от озноба и накинула старую шаль. Слегка сгорбилась, как бабка Агата, и по оставшейся городской привычке сварила кофе. С большой кружкой села у окна, заплетая светлые волосы в косу и наблюдая за восходом солнца в деревне.
Заметила неладное только когда посмотрела в зеркало. Поверхность покрылась паутиной трещин, ее отражение распалось на несколько кусочков. «Недоброе предзнаменование», – подумала Астрид. Зеркало было старинным, доставшимся в наследство, связывало ее с бабушкой. Пригляделась внимательнее и увидела в зеркале лицо и глаза бабушки, которая хоть и умерла два года назад, но Астрид по-прежнему ощущала ее рядом.
– Как бы вы объяснили сей факт, Агата Петровна? Наверняка у вас найдется, что сказать. Ты же знаешь, что неприятности нам сейчас не ко времени. Совсем скоро фестиваль, наш деревенский праздник. Помнишь, как мы мечтали, что соберем много гостей, покажем наши местные продукты. Ты бы порадовалась за нас, – Астрид остановилась в рассказе и посмотрела на бабушку в зеркале. И уже серьезно спросила:
– Опять началось, в этот раз не избежать?
Бабушка сурово глядела, мол, что за глупости спрашиваешь, сама знаешь. Зеркало приняло прежний вид.
По крыше звонко барабанил утренний дождь, растекаясь каплями по стеклу. Астрид представляла юную богиню на небесах, проливающую на землю слезы. Может, она плакала от грусти, а может, от любви, кто их поймет, богинь. Астрид Чайка, молодая женщина двадцати восьми лет, жила в деревне Сказка и вела земное существование с устоявшимися жизненными правилами. Одни и те же действия, заведенные еще бабушкой традиции поддерживали ее в жизни, не давая думать об одиночестве. В ее выстроенном мире давно не было места слезам. Астрид вспомнила бабушку и взглянула в зеркало. Светло-русые слегка выгоревшие на солнце волосы заплетены аккуратно в косу, чтобы не мешали в работе. Строгий взгляд зеленых глаз. Прямой нос, выделялся на узком продолговатом лице. Девушка выглядела взрослее своих лет, а когда одевалась в старые вещи, была вылитая бабушка. Деревенские даже боялись поначалу такой схожести, перешептывались о переселении душ, но со временем привыкли и перестали замечать.
