2014 год. Январь. Районная больница. Город Вильнянск. Украина.
– Виталий Аркадьевич, вы еще не ушли? – Средних лет женщина в белом докторском халате придержала за руку немолодого уже профессора, главврача отделением Вильнянской районной больницы.
– Да, Ольга Михайловна. Не ушел. А что случилось? – Профессор немного наклонил голову, вопросительно приподняв свои густые брови.
– Извините меня, просто это так необычно. Наши девочки в приемном покое ничего понять не могут… такое… такое…
– Та-та-та, сорока прилетела, – речитативом перебил профессор свою собеседницу, а когда та изумленно замолкла, продолжил:
– Ну а теперь, дорогая моя Ольга Михайловна, все с начала и медленно. Кто? Что и как?
– Ой, простите. Сейчас, дух переведу. В общем, история такова:
«Под утро, к нам в приёмное отделение привезли трех парней. Лет восемнадцати, двадцати. Со слов их друзей, эти деятели оказались активистами Народной партии. И решили ночью устроить показательную акцию. Залезли на наш танк, ну тот самый, который в честь освобождения от фашистов стоит на постаменте. По улице Ленина, у выезда из города. С собой взяли флаги Украины и баллончики с краской. Это у них теперь называется политической флэшмоб. Сотворят пакость, а потом по всему Интернету ее покажут. И все счастливы».
– Оля вы не отвлекайтесь. Ближе, как говорится, к телу.
– Да-да, я сейчас, как раз и подхожу к главному. Так вот:
«Ночью гроза сильная была, а эти дурни на железном танке сидят, да на постаменте. Ну, по ним молния и шарахнула. Слава богу, никого не убило. А уже ближе к утру, их кто-то их прохожих заметил. „Скорую“ вызвал, к нам привезли. Двоих мы сразу смогли в чувство привести, а с третьим заковыка выходит».
– И в чем заковыка? – Иронически спросил Виталий Аркадьевич, – неужели моя ученица, Марина Геннадьевна, не смогла сама разобраться?
– Да нет ее, уже как два дня. В отгулах она. Дома, проблемы с мужем. То ли разводятся, то ли сходятся. А тут у нас такое. Я сразу о вас вспомнила, а вырваться днем не смогла. Только к вечеру смогла вас словить.
– Ну, что ж. Раз вы меня смогли «словить», как вы сами сказали Ольга Михайловна, так может, мне объясните, что там у вас случилось?
– Да-да, Виталий Аркадьевич, давайте ваше пальто, я поднесу. А пока идем до «приемного», я вам все и расскажу:
«Пациент этот, Вольдемар Морква до сих пор не пришел в сознание. Мы провели все необходимые обследования, номограммы и анализы. Нет никаких повреждений, которые бы вызвали это состояние. Он просто замкнулся сам в себе, наглухо ушел в себя. На внешние раздражители не реагирует никак»,
– Посмотрим, посмотрим, что там этот Морковкин, сотворил?
– Морква, Виталий Аркадьевич, его зовут Морква. Ударение на последнее «А»…
1942 год. Апрель. Луганская область. Миус-фронт.
– При появлении вражеского самолета, подается команда: «Воздух». Обычно старшим по званию. Но, если кто-то увидел раньше, тот обязан сообщить своему командиру, а за неимением оного, самому подать команду. Четко и громко. Военнослужащие, услышав команду: «Воздух», обязаны выполнить следующие действия, – тут лейтенант Приходько, немного сбился, передохнул, поправил свою новенькую фуражку, критически оглядел строй стоящих перед ним бойцов, на пыльной пригородной дороге и продолжил,
– Военнослужащие обязаны выполнить ряд действий. Первое: если до получения этой команды они были в строю, то они обязаны рассредоточиться. Второе: если строя не было, выполнить третье действие. Третье: лечь «За» или «В» укрытие, смотря, что попадется. Четвертое, если нет ничего, просто: отбежать и лечь на землю. Прикрыть голову руками. И сохранять свое оружие. А именно: положить его рядом. Да, кстати, стрелять по самолетам бессмысленно, все равно не собьете. Из винтовки их не сбить. А автоматов и пулеметов у нас во взводе, на данный момент, не имеется. Вопросы есть? Вопросов нет. Командиры отделений ко мне, остальным отдыхать.
