«Он решительно переступил порог тривиальности», – прочел Петров и попытался вникнуть в смысл фразы. Смысл оставался темен, однако слово «тривиальность» снова подняло в душе улегшуюся было муть.
Лиза. Лиза все время упрекала Петрова именно в тривиальности – мнений, решений, свиданий, в конце концов. Всякий раз, когда он приносил ей розы, она морщилась как от зубной боли, а предложение сходить в кино неизменно встречала презрительным: «Фу, как пошло – в кино!». И в тот роковой вечер было ровно то же самое.
– Твоя беда, Петров, – говорила Лиза, в том, что ты банален. Невыносимо банален, до свинства прямо.
– Зато я надежный, – вздыхал Петров, зачем-то краснея и опуская взгляд.
– Надежный, да, – язвила Лиза. – С тобой всегда известно, что будет дальше. Я каждый твой шаг предсказать могу. Даже шутки твои дурацкие выучила. Вот давай, пошути про этот арбуз! – и Лиза яростно вонзила нож в полосатый бок. Потом схватила ручку, висевшую на холодильнике, и быстро застрочила что-то на бумажке-липучке, аккуратно прикрепленной рядом
Петров напрягся. Похлопал глазами. Почесал затылок – он не умел вот так, с ходу, шутить, да еще про то, про что шутить не собирался. Наконец, лицо его просветлело.
– Арбуз – это не только ценные полоски, – но и … – замешкался он.
– Вот, я же говорила! – Лиза сунула ему бумажку, – Читай!
– «Арбуз – это не только ценные полоски, но и три-четыре килограмма вкусной, легкоусвояемой мякоти», – прочитал Петров. – Откуда ты…
– Петров, да ты же весь состоишь из штампов! – Лиза нервно кромсала арбуз, – Ты же скучен как… я не знаю… как здание райкома! Серый как слон. Слон и то не такой серый.
– Если я такой серый, – обиделся Петров, – зачем ты тогда замуж за меня выходила?
– А и правда, зачем? – Нож замер. Петров тоже. Он вдруг забыл, как дышать. Потому что Лиза глубоко вздохнула, положила нож на стол и тихо сказала: – Ты прав, Петров. Дура была.
И ушла. Взяла свою сумочку, кинула туда зубную щетку – и ушла! Хлопнула дверью на прощание. Петров еще несколько секунд после хлопка не дышал, боясь поверить, что это не сон. Потом все-таки поверил и кинулся следом.
На улице было людно. Лиза шла вперед, не оглядываясь. Он окликнул ее несколько раз, но она не обернулась. Летела легко навстречу людскому потоку, Петров проталкивался следом, но никак не мог догнать ее. Шлейфом за ней тянулись случайные фразы:
– Я же говорила!
– Капусточки там, картошки….
– Такая, знаешь, скукотища…
– Никогда, никогда, слышишь!
Внезапно Лиза исчезла. Петров метался туда и сюда, но ее нигде не было. Пришлось вернуться домой.
У двери сидела кошка – тощая, ободранная. Петров открыл дверь, кошка метнулась в квартиру и юркнула под кровать. Выгонять ее оттуда Петров поленился.
На столе погибал искалеченный арбуз. Петров уселся на табуретку и стал сосредоточенно есть.
***
На следующий день Лиза не вернулась. И еще через день. И потом. Петров взял отпуск, забил холодильник продуктами и пивом и перестал выходить из дома. Спал подолгу, нехотя вставал, умывался. Выпивал бутылку пива вместо завтрака. Кормил кошку сырыми пельменями, бросая их под диван, откуда она отказывалась выходить, пока он бодрствовал. Снова ложился спать. Ему все время снилась Лиза.
Иногда Петров не мог заснуть, и тогда он заходил в Интернет и блуждал по случайным сайтам. Раньше он никогда так не делал и все ворчал на Лизу, когда она бездарно тратила время в сети. А теперь сам… И тут эта дурацкая фраза. Порог тривиальности, туды его в качель! Знать бы, где он, этот порог. Петров бы его не просто перешагнул, перепрыгнул бы прямо вот отсюда, через окно. Только бы она вернулась.
