В 9 утра Майкл проснулся от звуков Американского гимна. Торжественно звучала музыка, а знакомые слова вливались прямо в сердце:
– О, скажи, видишь ли ты при свете нового дня?
– В предрассветных лучах гордо реявший вчера …
– Этот звездно–полосатый флаг …
– Под разрывами ракет и гранат?
Включившаяся телевизионная система во всю стену показала начало дня: поднятие флага парадным расчетов гвардейцев, яхты, несущиеся к Бермудам на полных парусах, шоу парад девушек в Новом Орлеане и полет в голубом небе белого орла.
В воскресение можно было не спешить вставать, но сегодня день рождения и его наверняка будут поздравлять.
Пройдя в ванную, Майкл принял душ и начал приводить себя в порядок. Вообще-то, он не любил разглядывать себя в зеркале, но сейчас, критически оценив свое отражение, решил, что выглядит неплохо: рост выше среднего, достаточное количество мышц и подтянутая фигура (следствие скорее удачной наследственности, чем упорных занятий спортом), правильные черты лица, серые, чуть прищуренные глаза, и волосы, скорее светлые, чем темные (в оттенках Майкл особенно не разбирался).
Показав себе напоследок язык, Майкл вернулся в спальню, что бы одеться.
Из кухни на мягких беззвучных колесах прикатил привратник Джек – робот с цилиндрическим телом и овальной макушкой. Он что-то промямлил и начал делать вид, что занят уборкой, перекладывая вещи двумя гибкими руками-манипуляторами.
Майк решил, было, что этот нахал не хочет его поздравлять, но Джек, дождавшись, когда Майк оденется, снова влетел в спальню под мелодию Happy birthday с тортом из суфле, на котором горело 30 свечей.
– Наверняка, перерасходовал деньги с моей кредитки себе на запчасти, и теперь хочет задобрить, – подумал Майк, но ругаться с роботом не стал.
– Джек, мне очень приятно твое внимание, – высказался он по поводу торта, вспомнив, что с роботами нужно больше разговаривать для их адаптации к жизни хозяина.
– Я очень рад Майкл. Завтрак готов, – пропел в ответ Джек голосом сварливой экономки, с интонациями, которые он наверняка, взял из какого-то старого фильма, после чего Майкл лениво поплелся на кухню.
Там он нашел несколько сэндвичей и аппетитный кусок дымящегося натурального мяса фунта на два. Хоть и дорого, но по вкусу несравнимо с выращенной в биологическом растворе клеточной массой, прессованной в подобие бифштекса, или с гамбургером, напечатанным в кулинарном 3D принтере из каких-то порошков и гелей.
Он только успел позавтракать, как позвонила мама из Калифорнии: она сидела на веранде в плетеном кресле, с кошкой на коленях и старалась казаться бодрой:
– Майк, дорогой мой, поздравляю, тебя с днем рождения! Ты не болеешь? Я послала тебе свитер, ты его получил?
Майк виновато вспомнил, что давно не распаковывал пакеты и коробки, которые получал по почте, но его выручил Джек, который, прячась за дверью в коридоре, открыл нужную посылку.
– Да, мам, зеленое мне к лицу!
– Дорогой, ты еще не женился на Лиз? – поинтересовалась в который раз мама.
– Пока нет, – ответил Майкл, и поспешил сменить разговор, что бы ни трогать больную для матери тему: – Мам, когда ты, наконец, переселишься ко мне?
– Майк, у Вас в Нью-Йорке так много машин, лучше ты приезжай ко мне в отпуск вместе с невестой.
В ее отказе приехать была доля сомнения, и Майкл опять вернулся к прежней мысли, что мама, просто, не хочет его стеснять.
– Хорошо, я переговорю с Лиз, и мы скоро тебя навестим, – пообещал он, а потом поинтересовался: – Чем ты сейчас занимаешься?
Мама начала подробно рассказывать, как она ухаживает за кошкой, цветами, а, иногда, садится за мольберт. Майкл, мог слушать ее часами, но тут раздался сигнал вызова – на полиэкране, слева, появилась улыбающаяся Лиз в полупрозрачном халатике, вся перетянутая розовой ленточкой с бантиком на груди.
