Восточная степь Ауралос – поганое место. Унылая гладь земли от горизонта до горизонта заставляет любой путь казаться бесконечным. От солнца можно укрыться разве что в походной палатке, а проклятый суховей забивает глаза пылью, застилает взор – хотя оно, возможно, и к лучшему. Жалкие клочки низкой растительности сражаются за остатки живой земли, еще не вытоптанной до конца дикими кочевыми племенами. Единственное, за что глаз путника может зацепиться в этих краях, так это змейка редкого молодого леса, что служит преградой не только для полумертвой степи, но и для излишне любопытных людей. Обманчиво-умиротворяющий вид невысоких деревьев может сбить с толку того, кто по какой-то причине не знает о Границе. Надежнее, чем любой ров или стена, этот полупрозрачный лес отделяет земли набожного города Левиафана от неизведанных краев, куда нет ходу ни дикарю, ни горожанину.
Церковь Левиафана учит, что когда-то людей за всевозможные грехи покарал их божок. Причем, в лучших традициях своего учения, были наказаны не только отступники, но все и сразу, после чего от просторов неохватного мира остался лишь жалкий клочок земли, эдакий анклав жизни в окружении непроницаемой смерти. Человек, в настоящий момент наблюдавший Границу, находил эти россказни весьма забавными – одного взгляда на потрескавшуюся глину под ногами хватало, чтобы понять, где на самом деле пролегали мертвые земли. И все же Граница была настоящей. Время от времени объявлялись наглецы и заявляли, что им удалось выйти за пределы известного мира, где они, якобы, видели все, на что только таким рассказчикам хватало воображения и совести. Но человек знал наверняка – если люди из его отряда не справились, значит, не справился никто.
Можно подбираться к Границе и выверять каждый шаг с подробной картой в одной руке и скрещенными пальцами на другой. Можно с прямой спиной, горланя песни, шагать ей навстречу, оставив предосторожность на дне бутылки. Результат известен наверняка – Граница тебя не пропустит. Ты не узнаешь, почему остановилось твое сердце, не увидишь ни разящего лезвия, ни разверзшейся под ногами ловушки. Ты будешь продвигаться вперед и в один момент упадешь наземь – или, если не повезет, сначала ты услышишь, как рядом молча падает твой друг. Так Граница дает понять, что она обратила на вас внимание.
Большинство людей внутри Границы не знают, каково это. Они, конечно, встречали тех немногих, кто смог вовремя повернуть назад, видели в их глазах тупой ужас. Но им неизвестна та непреклонность, с которой мир защищает свои тайны. Не знает народ и о том, что Граница – это не сам лес. Проходя путь с севера на юг Ауралоса, она загибается к западу и становится практически неразличимой, и невидимой нитью тянется к реке Метапон, чьи воды служат Западной Границей известных земель. Оттуда, направляясь на северо-восток, она вновь переходит в редкий лес и замыкает круг, выйти за который живым не смог еще никто.
Наблюдавший Границу человек был одним из тех немногих, кто точно знал очертания известного мира, называемого Ойкуменой. Он и его люди вот уже третью неделю шли в опасной близости от леса, чтобы избежать лишнего внимания со стороны кочевых племен – дикий народ без устали рыщет за высокими стенами городов в поисках наживы. Необходимо было держаться как можно ближе к Границе, куда не сунется ни дикарь, ни солдат.
– Эй, Йонна! – пропел где-то позади человека знакомый ему голос. – Фил и Флэй вернулись с реки. Рыбу принесли!
