Он падал в какой-то разноцветный туман с редкими вспышками огней. Его сознание, словно стеклышки в калейдоскопе, то разлеталось на тысячи мелких осколков, то вновь пыталось собраться воедино, порождая в затуманенном мозгу призрачные видения.
Смеющееся лицо девочки, которая бежит по набережной, изредка оборачиваясь в его сторону и махая рукой.
– Кир, идем быстрее, Антон с Ниной уже нас заждались.
Он хочет ответить, но разноцветные кубики сознания вновь разлетаются в стороны, чтобы через мгновение собраться уже в другую картинку.
Большая площадь, забитая молодыми людьми в черной форме, посреди которой на высоком флагштоке реет знамя с восьмиконечной звездой.
– Кир! Кир!
Он оборачивается и видит идущего к нему высокого загорелого парня.
– Привет, Рен.
Он замирает – это его голос? Калейдоскоп вновь взрывается, и картинка изменяется.
Волны набегают на песок, и их брызги орошают его лицо. Он не отрываясь смотрит в пасмурное небо, где за секунду до этого вспыхнул огненный шар.
– Гера!!!
Стекляшки мыслей разлетаются в радужном взрыве.
Волна зеленых волос и бездонный омут фиолетовых глаз. Пульсирующая жилка на виске и капелька пота, медленно скользящая между высоких грудей. Чувство безграничного счастья и какого-то странного облегчения, точно что-то неприятное безвозвратно ушло в прошлое.
– Я люблю тебя…
Вспышка. Хоровод разноцветных лоскутов. Мысль мечется в разноцветном лабиринте, изнемогая от своей беспомощности.
Ночь. Он лежит, раскинув руки, в высокой траве, а над ним распростерлось бездонное звездное небо. Там, внизу, под холмом, огромным, ворчливым, вечно неугомонным существом расстилается океан.
– Ты думаешь, это было лучшим решением? – раздается откуда-то сбоку знакомый голос.
– Не знаю, – отвечает он, даже не пытаясь подняться и посмотреть, кто его спрашивает, так как откуда-то знает, что его собеседник невидим. – А был выбор?
– Выбор есть всегда, Искатель, выбор есть всегда…
Голос удаляется, молоточками отдаваясь в висках. Мир трескается и, осыпаясь, вращается в сверкающих водоворотах, которые утекают куда-то вдаль. Сознание бьется точно птица в клетке, пытаясь вырваться на свободу.
«Я так больше не могу!!!»
Он пытается закричать, но легкие могут выдавить лишь сдавленный сип.
«Не могу!!!»
Тело корежит и ломает, сознание кричит и изгибается в мысленных конвульсиях. Раздавшийся в голове механический голос действует словно ведро ледяной воды, на короткое время собирая воедино раздробленное сознание.
– Внимание, опасность, наблюдается когерентная деформация мозговой деятельности. Наблюдается повышенная агрессивность внешней среды. Пятидесятипроцентный отказ защитного контура. Приступаю к бло…
Механический голос резко смолкает, а вместе с ним так же резко угасает и сознание. Калейдоскоп исчезает. Разноцветные стекляшки сыплются радужным дождем, превращаясь в легкую пыльцу, которая растворяется в наступающей тьме.
Хогрунды[1] бежали резво. День обещал быть хорошим, ибо на небе с самого утра не было видно ни одного облачка, и ярко-синее Око Небесного Огня старалось вовсю, заливая окружающие земли своим благодатным теплом. В принципе, для этого времени года подобная погода обычное явление, но уже через два канва начнется цикл дождей, и окружающая степь превратится в вязкое месиво из грязи и травы, по которому даже верхом проехать будет трудно, не говоря уже о ходьбе пешком. Тогда даже самые мужественные карды будут в основном сидеть дома, рассказывая детям о своих подвигах, а их жены натирать тела своих героев ароматными маслами и услаждать их длинными ночами.
Эрай натянул поводья, и хогрунд послушно замер. Дорога здесь резко поворачивала и шла вдоль вершины холма, а внизу, у подножия, виднелась еще одна, стрелой уходящая вдаль. Всадник пару минут в задумчивости разглядывал расстилавшееся вокруг холма степное разноцветье, протянувшееся почти до самого горизонта, затем оглянулся и посмотрел на свою спутницу, чей скакун замер рядом с его хогрундом. Эрай тихонько вздохнул. Ай сидела в седле как влитая, и ее длинные белоснежные волосы развевались под редкими порывами теплого ветра, а высокая тяжелая грудь притягивала взор, даже будучи скрытой под пластинчатой кирасой. Эрай мысленно застонал и уже в который раз проклял свою вечную нерешительность, что мешала ему воспользоваться законным правом карда
