Дождь бил по серому асфальту, крыши домов растворялись в тумане. Свет фонарей тускнел в этот дождливый вечер, когда скорее хотелось скрыться под чем-то и как можно скорее добраться до дома. Так, один за другим загорали огни в домах. Огни теплые, необычные, выделяющийся в этой сером бетонном лесу. Едва ли через капли дождя можно было бы заметить, что делали хозяева квартир.
За гранью стоял гул, что сложно услышать самого себя, не говоря уже о реальных собеседниках. Холодные огни фар врезались в глаза, отчего хотелось зажмуриться и не открывать их больше.
Долго ли она наблюдала за сменяющимися цветами вокруг: за красным автобусом, за зелёным троллейбусом, за неоновыми вывесками, что так ярко выражались среди мутного изображения мира.
Не зная ни сна, ни тишины, девушка стояла поодаль от автобусной остановки, держа в одной руке белые наушники, в другой промокшие кеды. Взгляды, что неосторожно замечали шатенку, были направлены на босые ноги и летнее платье с мелкими динозаврами. Платье, словом, подчеркивало неидеальные контуры её тела.
Но среди капли дождя никто не заметил слезы боли, происхождение которого уходило куда-то глубоко в душу. Словно уверив в то, что музыка её единственное спасение, она одела наушники.
И боль глубоко внутри утихала, и улыбка сама собой появлялась на лице, и ноги сами шли в пляс. Ничего постыдного она не видела в том, чтобы ринуться танцевать по середине улицы, под дождем, босиком.
В начале это всегда пару движений ногой на месте, потом подключались руки и вот к середине песни она кружилась от беспечности. Удар ногой по тротуару, и вместо бетонных плит голубая морская вода. Махнула рукой – серые леса сменились открытым ночным небом. Хаотичные движения, что она видела там и тут. Неумело, может быть, неуклюже, но в этом танце главная звезда она. Разыгралась и оплескала прохожего водой из лужицы. Крики, ворчание и извинения со стороны шатенки. Но ни одно оскорбление в её сторону не пробило музыку, что защищала её.
Пусть зациклено звучала одна песня уже какой день. Ещё не въелась в мозг, не выжгла рану в сердце и не несёт в себе ничего кроме танца под дождем в сегодняшний летний вечер.
А песня прошла уже шестой круг, но девушка продолжала танцевать под неё, описывая то пируэты, то просто ускоряясь, то замедляясь. Сейчас была она, улица и был дождь, которому словно не было конца. И уже улица казалась ей пустой. Остановившись, девушка закрыла глаза и забыла обо всем. Мелькнули леса, пустые дороги и закаты. Мелькнула и тень, что поселилась в её душе три месяца назад. Она помотала головой, вспомнила запах моря, хвои и цветов в лесу бабушки. Вспомнился и запах крови. «Открывай глаза», – раздался чей-то голос, перед тем, как кто-то с ней столкнулся.
Наушники выпали. Посыпались обвинения, раздался протяжённый гудок несколько автобусов одновременно. Среди серии красных общественных транспортов стоял автобус с нужным номером. Подобрав наушники, она вбежала в транспорт. Двери закрылись, она продолжала смотреть на остановку, словно в нем что-то промелькнуло. И вот шум стих, и автобус отъехал дальше, но что-то захватило её взгляд на красных дверях.
– Девушка, оплачивайте проезд, – произнес кондуктор.
– А? Конечно, сейчас, – очнулась шатенка, потянувшись к сумке за мелочью.
Хотела бы я жить на маяке,
Что брошен на краю света.
Омываемый черным морем,
Он стоял там третий десяток.
Освещая путь сотни кораблям,
Горел каждую ночь.
Я стану новым смотрителем,
Я стану разжигать огонь вновь и вновь.
Я не моряк, но море мой второй дом.
Я и маяк,
Ночь и море.
Освещая край, где кончается свет,
Маяк отстоит ещё ни один век.
Не будет забыт он и я.
Горит жизнь, значит горит маяк
