Вероника Петровна посмотрела на часы и решительным шагом направилась в комнату дочери. Остановившись у закрытой двери, она тихонько постучала:
– Ты спишь? Пора вставать! Скоро ехать!
– Я не сплю, мама.
Женщина открыла дверь и вошла. Семнадцатилетняя Аня, хорошенькая белокурая девушка, сидела у зеркала, расчесывая волосы. Мать ласково потрепала ее по плечу, улыбнувшись:
– Я думала, ты забыла!
– Как бы я могла? – на лице дочери появилась улыбка. – Папа встал?
– Давно. Уже завтракает. Ждет тебя.
Аня помрачнела:
– Он что-нибудь говорил?
– Ничего.
– Значит, остался при своем мнении, – девушка нахмурила брови. – Скажи ему, пусть не дожидается меня. Я поеду сама.
Вероника Петровна обняла дочь.
– Прошу тебя, – прошептала она, – сделай, как он говорит. Ему виднее.
– А по-моему, виднее мне. Именно мне предстоит учиться в этом вузе.
Мать махнула рукой:
– Ладно, иди завтракать. Попробуй поговорить с ним еще раз.
Аня, бросив на нее недовольный взгляд, хотела что-то сказать, но передумала:
– Хорошо, только умоюсь.
– Быстрее!
Еще раз обняв девушку, мать направилась в кухню, где глава семейства Соболевых, Геннадий Павлович, статный черноволосый мужчина лет пятидесяти, пил кофе. Увидев жену, он поинтересовался:
– А где наша спящая красавица? Или она вообще передумала получать высшее образование?
Женщина улыбнулась:
– Не кипятись. Уже идет.
– Как ее настроение?
– Не изменилось.
Соболев раздраженно провел рукой по лицу. Поведение дочери было просто возмутительным! Девчонка, окончив школу с золотой медалью, собралась подавать документы на факультет искусствоведения, мотивируя данное желание своей любовью к музыке, живописи и прочим подобным глупостям. Нет, он бы, безусловно, промолчал, будь эта профессия востребованной. Интересно, где она собирается работать? Есть ли в Приреченске нуждающиеся в таких специалистах организации? Он, по крайней мере, о таковых не знал. Впрочем, если даже они и есть... Сколько будут платить его дочери? Копейки? В конце концов, Аня, подобно ее сестре, Машке, повиснет у него на шее. А ведь в свое время он твердил то же самое старшей дочери:
– Экономический или юридический!
Она сопротивлялась, отстаивая право собственного выбора. Выбор ее, правда, и доброго слова не стоил – педагогический институт. В тот раз он пошел на поводу у дочери. И что в итоге? Теперь Машка работает в школе, получает копейки и воет, рассказывая о своей нечеловеческой усталости и о жестокости, лени и невоспитанности учеников.
– Папа, помоги!
Интересно, чем он может помочь ей теперь? Где еще, кроме школы, требуется учитель пения? В данном случае папа способен был оказать только материальную поддержку.
– Доброе утро!
Свеженькая, румяная Аня села за стол и налила себе чай.
Соболев внимательно посмотрел на дочь:
– Доброе утро. Как настроение?
– Боевое!
Геннадий Павлович все понял: девушка не собиралась сдаваться.
– Значит, искусствоведческий?
– Именно так. – Она спокойно намазывала маслом тост. – И провожать меня не надо. Это сделает Славик.
Глава семьи стукнул кулаком по столу:
– Его еще тут не хватало! Нет, дорогуша, мы поедем вместе, и я силой заставлю тебя сделать по-моему.
Дочь тряхнула белокурой гривой:
– Разве у нас домострой?
– Ты сама позже мне скажешь спасибо.
– Не думаю, – она размешала сахар в чашке.
Отец сменил тему:
– Значит, этот длинноволосый все еще таскается за тобой?
Аня рассмеялась:
– Конечно. Мы же собираемся пожениться!
Соболев достал платок и вытер лоб:
– Только через мой труп!
– Зачем такая трагедия? – дочь весело посмотрела на отца. – Кстати, ты так и не объяснил, почему он тебе настолько сильно не нравится.
– Я говорил об этом уже тысячу раз, – Геннадий Павлович старался держать себя в руках. Через час он будет на работе и, если не успокоится, начнет срываться на подчиненных, – но готов повторить вновь: во-первых, он нигде не работает и не учится.
