Глава первая.
Путешествие на край света
Бредет караванщик средь дюн до утра,
А в сердце его правят зной да жара.
И солнца роднее уж нет ничего,
И стали пески его домом давно…
Народная песня хетай-ра «Караванщик»
В коридорах дворца стояла безмятежная тишина ночи. Сонное дыхание спящих пронизывало стены и палаты, незримым маревом витая в воздухе. Ничто не нарушало это спокойствие в анфиладах безлюдных залов, лишь в одной галерее медленно прогуливались две тени.
– Думаешь, нам это действительно под силу? – негромко спросил профессор.
– Попытаться стоит в любом случае.
– Попытаться потому, что тебя обязали это сделать, или же отправиться так далеко на восток по собственной воле, веря в возможность положительного исхода?
Лантея слабо улыбнулась своему спутнику и коснулась края его одеяния.
– Ты ведь лучше всех остальных знаешь, что у меня действительно есть надежда. И я не могу не попробовать обратиться к альвам.
– Тея… – Ашарх тяжело и как-то сокрушенно вздохнул. – Ты ничего о них не знаешь. Это же дикий народ. Обозленные на весь свет лесные отшельники, спрятавшиеся за стеной от внешнего мира.
– Мне кажется, наши народы не так уж и различаются. В какой-то степени хетай-ра – тоже беглецы, добровольно изолировавшиеся от других рас. Ты так не считаешь?
– Но альвы еще и воинственны. Жизнь научила их не доверять никому, кроме себе подобных. И предложение о союзе вряд ли будет воспринято ими с радостью.
– Мы должны хотя бы попробовать предложить им этот союз. Если есть даже мизерный шанс на успех, то я обязана попытаться. Ради своего народа, Аш.
Сквозь череду узких колонн на открытом участке галереи можно было рассмотреть пустовавшую площадь перед дворцом и городскую лестницу, широкой лентой пересекавшую весь подземный полис. То здесь, то там на ступенях мерцали желтыми огнями оставленные фонари. Эта цепочка света убегала далеко вниз, к самому подножию лестницы, где холодные воды реки омывали массивные ступени.
Погруженный в безмолвие город мирно спал.
Лантея облокотилась на перила балюстрады и устремила свой взор на Первый Бархан, раскинувшийся перед ней. Она чувствовала в груди щемящую тоску, будто знала наперед, что в этой жизни она уже никогда сюда не вернется, не увидит больше ничего из того, что всегда было ей дорого.
– А что будет, если мы не справимся? – Профессор встал рядом с девушкой, так близко, что ее распущенные алые волосы касались его одежды.
– Тогда хетай-ра останутся совершенно одни перед угрозой нового нападения ифритов.
– Один Бархан уже пал. Другие полисы ждет та же участь, если не удастся сдержать мощь имперцев.
– Никто в пустынях Асвен не решится выходить против ифритов в открытую, если не будет союзников. Матриархи скорее прикажут Барханам уйти еще глубже в песок, закопаться, подобно скарабеям, и вновь затаиться на тысячелетия.
– В случае провала, если мы не добьемся соглашения с альвами, Совет просто уничтожит тебя, обвинив во всех грехах. Надеюсь, ты осознаешь это, Тея? Всеобщее презрение – это наименьшее, что будет ждать тебя в Барханах по возвращении.
– Я не вернусь сюда, Аш.
Это признание родилось у нее в душе так легко, будто давно уже там ютилось, просто Лантея слишком долго старалась его не замечать.
– И это уже не зависит от того, выйдет у нас договориться с альвами или же нет, – негромко призналась девушка, поглаживая пальцами тонкую зеленую ленту на своем запястье.
– Почему? – Профессор внимательно изучал бледное лицо Лантеи.
– Меня здесь больше ничто не держит. И никто. Это поручение Совета – просто моя последняя дань родному народу, и после исполнения своего долга я уйду.
– И куда ты намерена податься?
– Какая разница? Мир огромен, где-нибудь да отыщется хорошее местечко для жизни. Надо лишь поискать… – Она тяжело вздохнула. – Знаешь, теперь, когда я научилась наслаждаться солнцем и светом на поверхности, темнота подземелий так тяготит меня, Аш.
