– Ты знаешь, как мне был важен наследник! Это условие отца, чтобы получить долю в его бизнесе! – его голос дрожал от напряжения, а глаза горели огнем.
– Знаю, но не понимаю, что сейчас происходит… – я держалась за большой живот, который ходил ходуном, как будто пытался защитить меня от этого кошмара.
Слезы уже бежали по моему лицу, оставляя соленые дорожки. Костя постоянно на меня кричал, срывал злость. Во всех его неудачах была виновата я, и я не могла больше это выносить. Его слова ранили меня, как острые ножи, проникая глубоко в сердце. Я чувствовала себя сломленной, опустошенной.
Сейчас я вернулась с очередного скрининга. Врач подтвердил пол малыша – мальчик. Мы с мужем ждали сына, которого он так жаждал. Мы прошли ад ЭКО, но я смогла забеременеть от последней подсадки. Я сделала все, чтобы он любил меня, но, кажется, все было напрасно.
Я чувствовала, как внутри меня растет не только наш сын, но и боль, которая разъедала меня изнутри. Как мне справиться с этим? Как защитить себя и нашего ребенка от этой жестокости?
Сейчас на пороге нашей квартиры я чувствовала, как теряю опору. Пара чемоданов стояла возле моих ног, словно молчаливые свидетели моего краха.
– Костя… – мой голос дрожал, как лист на ветру.
Он сунул мне в лицо несколько бумажек с печатями, его глаза горели ненавистью и презрением.
– Это тебе на память от клиники «ЭКО»! – его голос был холодным, как сталь. – Ты носишь сына не от меня, а от неизвестного донора!
Слова мужа разрывали мою душу на части. Внутри меня все рушилось, как карточный домик. Истерика подкатила к горлу, и я едва сдерживала слезы.
– Да что ты такое говоришь… – голос сорвался, и я не смогла закончить фразу.
Муж даже не пустил меня на порог квартиры. Он стоял передо мной, как стена, его лицо было непроницаемым, а глаза – ледяными. Я чувствовала себя ничтожной, как будто больше не существовала для него.
За его спиной появилась Татьяна, завернутая в одно полотенце. Она изобразила смущение, но ее взгляд был полон торжества. Она быстро исчезла в спальне, оставив меня наедине с болью и унижением.
Костя отреагировал агрессивно, переложив на меня всю вину.
– Что? – его голос был полон ярости. – У тебя то токсикоз, то ты плохо себя чувствуешь, то лежишь на сохранении! А я мужчина! – он сунул мне в сумку документы, которые держал в руке. – Все, пока!
И захлопнул передо мной дверь. Мои чемоданы были моими единственными спутниками в этом аду.
Я балансировала на грани, и единственным человеком, которому я могла сейчас позвонить, была мама. Подругу я потеряла, а больше у меня никого не осталось. Она была моим островком стабильности, моим надежным тылом. Я не знала, что делать дальше, как жить.
– Мам… – мой голос дрожал, я с трудом смогла произнести это слово. – Костя меня выгнал.
– Господи! – воскликнула она. – Что этот ирод еще придумал?
Слезы текли по щекам, и я не могла их остановить. Я чувствовала себя опустошенной, словно из меня выкачали всю жизнь. Внутри все сжалось от боли и страха. Я не могла дышать, не могла думать.
– Мам… мне плохо… – только и смогла выдавить из себя и села, держась за стену, прямо на ступеньку лестницы в подъезде.
– Где ты? Возле квартиры? Бегу, держись!
Мама жила всего в квартале отсюда. Зная ее характер, она будет здесь через десять минут. Ее старенький «Жук», маневренный и быстрый, домчит в мгновение ока.
Главное – не начать рожать. Эта мысль пугала меня больше всего. Мне ходить еще пять недель… Я не была готова стать матерью-одиночкой сейчас, когда мир рушился на глазах.
Не понимала, что происходит. За что он так со мной? И что он имел в виду, говоря о другом отце? Вопросы крутились в голове, словно рой разъяренных пчел, которые жалили, не давая покоя.
