«Спишь?.. Спи.» Услышала Маруся и попыталась открыть глаза, проснуться, но не смогла. Тёплый солнечный зайчик играл у неё на лице, гладил его, скользя по нему своими лучиками. Было необыкновенно приятно.
«Спи, моя дорогая, спи и послушай меня» – как ветерком донёсся до неё снова приятный, ласковый старческий голос. Не узнать его было невозможно: он звучал так необычно и так мелодично, что, услышав однажды не забудешь никогда она и слышала-то его всего один раз в жизни – в далёком детстве.
Припекало яркое солнце. Маруся и бабушка сидели на лавочке за оградой, молчали, грелись под весенними лучами о чём-то думая – каждая о своём.
Маруся думала о том, что скорей бы закончился учебный год. Как только начнутся летние каникулы, она сразу же, поедет к маме на Кордон – Кулгунай – там живёт её семья, и в этом году, без неё. Деревня маленькая
леспромхозовская – школы нет, вот и пришлось, Марусе приехать учиться в Покровку, к бабушке. Пока она здесь училась, у неё родилась сестрёнка, которую она ещё не разу не видела. Можно было съездить на зимних каникулах, но дорогу заметало так, что нельзя было проехать на коне. На весенних каникулах тоже не получилось дома побывать: прыгнула с крыши – сеновала, да неудачно, как-то – сломала руку. Пришлось ехать в больницу, аж в Старую Зиму. Сколько раз прыгала – всё было нормально, а тут, как назло, на каникулах, неправильно приземлилась. Бабушка не разрешает теперь на сеновал залезать, а Дед грозит прутом отхлестать, если увидит, что будет прыгать. Надо же так не повезло.
– Ты уроки выучила? – спросила бабушка.
– Выучу ещё. Только со школы пришла.
– Не вздумай снова двойку получить; всё расскажу родителям? Екатерина Афанасьевна говорит, что ты совсем на уроках не слушаешь – спишь, или в окошко смотришь, о чем-то мечтаешь всё. Смотри у меня, а то скажу Деду, он тебя быстро прутом выстегает!
– Надо же – «выстегает»! Будто умеет… Пусть сначала научится. Когда мы коров загоняли, Сонька в огород полезла, я её стала выгонят оттуда, а он стоит себе, с прутом своим красивым – помахивает, и даже не помог, а я упала из-за него.
– Поогрызайся, вот ещё мне! Вечно ты падаешь: то с крыши, то в грязь, с разбитым носом всегда домой приходишь – не на стираешься на тебя! Завтра стирать будем. Полоскать бельё уже в речке можно – прошла шуга. Ладно, пошли, ужин готовить надо мне, а тебе уроки учить. Что-то не идёт к нам Дед Солнышко. Солнце полит, и шуга прошла уже, как неделю назад. Обычно приходил сразу – после шуги. Нехороший год, наверно, будет.
– По радио же передают, какая погода будет.
– Врут там всё. Пошли, давай, хватит сидеть.
Они зашли в дом: Маруся начала делать уроки; бабушка растопила печь, стала греметь кастрюлями. В дверь постучали.
– Заходи, заходи, – крикнула бабушка из-за печки, – дед это, Солнышко, пришёл.
Маруся подумала: «Откуда узнала-то она? Сидит за печкой и знает».
В избу зашёл старый человек. Он действительно соответствовал своему имени: борода и волосы на голове у него, вперемешку с седыми волосами, были сильно рыжими. Маруся таких рыжих, почти красных, никогда не видела. От удивления она широко открыла глаза, ещё сильнее прикусила ручку, которую обычно грызла, когда делала уроки.
Поздоровавшись, рыжий Дед поклонился, на распев произнёс:
– Мир вашему дому, люди, и счастье, хорошего вам урожая, хорошей погоды, хороших детей и внуков.
