Юрий Рубан, кандидат исторических наук, кандидат богословия, доцент СПбГУ
Рождество Пресвятой Богородицы (8/21 сентября)
Одно из литургических песнопений справедливо утверждает, что о Богоматери нам «удобее молчание» («приличнее молчать»)! Это действительно так, поэтому целомудренное повествование канонических Евангелий отмечает лишь некоторые эпизоды Ее жизни, да и то лишь в связи с Сыном. Ни слова не сказано о рождении, юности (до обручения Иосифу), а затем о жизни после вознесения Сына (здесь последнее о Ней упоминание, – Деяния Апостолов 1:12–14) и, наконец, о блаженном упокоении («успении»).
Понятное человеческое любопытство, не желающее мириться с тем, что далеко не обо всем нам следует знать и говорить, находит себе отдушину в многочисленных апокрифических (т. е. «тайных», «сокровенных») текстах, будто бы предназначенных для неких «избранных». Они не входят в Библию, не имеют догматического авторитета и содержат немало сомнительных описаний, противоречащих историческим реалиям. Тем не менее, некоторые назидательные и «умилительные» сюжеты Церковь возводит в ранг Священного Предания и фиксирует в своем литургическом наследии. Один из апокрифических памятников – «Книга о рождении Марии» – и лежит в основе праздника Рождество Пресвятой Богородицы.
В православном календаре это торжество принадлежит к разряду двунадесятых богородичных праздников. Разумеется, нам не известен ни точный год, ни, тем более, исторический день рождения Девы. Это произошло примерно за два десятилетия до начала эры от Рождества Христова. Поскольку рождение будущей Матери Господа символически открывает историю Новой, Христианской, эры, то логично, что именно этот праздник помещен в начало церковного года. Он выражает абсолютный смысл Дня Рождения Девы Марии как соучастницы истории нашего Спасения.
Смысл празднуемого события раскрывается только в историко-религиозном контексте. Поэтому пришедшим в храм предлагается пережить драматичную историю последних лет жизни бездетной пожилой супружеской четы, Иоакима и Анны, принадлежавшей к «мессианскому роду» царя Давида. Она счастливо завершилась рождением дочери, чье будущее ни они сами, ни кто-либо другой не мог предвидеть.
Как известно, мессианские ожидания евреев, достигшие в период римской оккупации (с 63 г. до н. э.) своего апогея, выражались для потомков царя Давида в надежде стать родителями Мессии-Освободителя. Остальные надеялись на участие их наследников в Его будущем вечном Царстве. Поэтому бесплодие рассматривалось не как физический недостаток, достойный сочувствия, но как наказание Божие за явные или тайные грехи. Не оставивший потомства человек бесследно исчезал с лица земли и из людской памяти.
