Вы любите Новый год? Я – нет. Опять
сверкающие и зовущие в сказку витрины на Невском – ничего из этих
вещей я не могу купить, разве что пару новогодних шариков, служащих
для украшения самой витрины, но они ведь не продаются. Опять
ведущие центральных каналов, твердящие, что Новый год – семейный
праздник, но мои родители живут в другом городе, билет туда стоит
очень дорого. К тому же, мама с папой недавно развелись, и даже
если я назанимаю денег и прилечу, они ни за что не захотят сидеть
за одним столом и мирно жевать оливье. Кстати, стол, как и
остальное имущество, они разделили в суде. И теперь старый друг
красуется в маминой однушке на окраине городка, куда она переехала
после развода. Новый год – это очередной аврал на работе, потому
что наши многочисленные начальники со своими семьями отправляются
отдыхать в тёплые страны, кто на Мальдивы, кто в Таиланд или на
Гоа, и отдуваться за всех приходится молодому и, конечно, одинокому
специалисту, то есть мне. Дескать, раз дома ты всё равно никому не
нужна, можешь и поработать.
Но самое ужасное, Новый год – это
ожидание чуда, которого ни-ког-да не происходит.
Есть же на свете, должно быть, такие
счастливые женщины, у которых любимый муж, белый ковёр в загородном
доме, и огонь в камине скачет, отбрасывая смешные отсветы. И
пушистый кот, и малыш в колыбельке сопит. И им совершенно
наплевать, какие там именно новости у колхозных коров.
К сожалению, всё вышесказанное не
имеет никакого отношения ко мне, простой питерской журналистке Асе
Земляникиной. Из всего этого великолепия у меня есть только
пушистый кот. Серж де Журфак, прошу любить и жаловать. Истинный
дворянин, естественно. Родился во дворе факультета журналистики,
оттого и получил такое дивное имя.
– Ну вот что, Земляникина! Из каждого
колхоза ты мне должна привозить минимум три сюжета! Три! Про
коровник, про посев, про свиней!
Главный редактор новостей аж
покраснел от натуги. И, видимо, чтобы совсем не закипеть, сплюнул.
Хорошо ещё, что не в мою сторону, а в сторону абсолютно обнажённой
девушки-манекена в лётном шлеме, служившей украшением его
крохотного кабинета.
Шефа, видите ли, разозлило, что я из
заснеженного колхоза всего один сюжет привезла. Так зато какой! Про
страусов! Как фермер с женой их в свои пуховики кутают и дома от
морозов отогревают.
– Ну Михаил Алексеевич… Сами
подумайте, какие там новости? Какой посев, какая жатва? Сугробы по
пояс кругом!
– Если новостей нет, их надо что?
Придумать! Ты журналист или кто? В общем, либо учись придумывать,
либо ищи другую работу.
Лучше бы мне научиться, потому что
эту работу я нашла с огромным трудом. Сравнимым разве что с тем
треском, с которым я вылетела с предыдущей.
Ну, на самом деле это я сама ушла.
Дело в том, что я влюбилась в главного редактора автомобильного
издательства. И он в меня вроде бы тоже, по крайней мере, все факты
явно на это указывали.
Он вовсю со мной флиртовал, всячески
опекал, а однажды вообще подкинул диктофонную запись, где
содержалось роковое признание, сделанное в ходе интервью с двумя
известными автогонщиками, что у него, бедняги, нет ни жены, ни
девушки.
Этого я, сами понимаете, оставить без
внимания не могла. У меня появилась цель жизни – стать девушкой
Данилы Воропаева. Я им буквально бредила.
Прежде всего, мы с Мариной вычислили
бар на Пяти углах, где он обычно распивает с друзьями пиво и другие
спиртные напитки. С завидным упорством мы просиживали там вечера,
взяв по кружке самого дешёвого пива и умудряясь растягивать это
сомнительное удовольствие на долгих три часа. Даже при таком
раскладе выбранная тактика сильно била по карману со стипендией, и
мы уже даже хотели бросить эту безнадежную затею. Потому что по
всему выходило, что это не самый любимый бар Воропаева, раз он ни
разу за время наших дежурств здесь не появился. Думали уже, что
подвела разведка в лице секретарши Алены. Я уже стала подозревать,
что это барышня сама влюблена в Данилу и нарочно меня
дезинформировала. И тут нам повезло.
