Глава 1. Спи, моя гадость, усни…
Аня
– Вот признай, Анька, – заплетающимся языком пытается философствовать бывший муж, – что ты просто бездарность! Ма-хро-вей-ша-я… – С трудом выговаривает слово по слогам.
Делает несколько глотков дешевого пива из бутылки и характерно рыгает, выпуская алкогольные пары.
«Господи!» – прикрываю глаза. Меня едва заметно передергивает. Крепче стискиваю пальцами тарелку и мыльную губку, чтобы не уронить в раковину и отсчитываю про себя минуты действия снотворного. Давай уже, спи ты, ради Бога!
– А чего это ты мне не отвечаешь? – Угрожающе тянет Николай. – Или правда глаза колет? Саму петь не взяли, так ты людей учить пошла?
– Я никого не учу петь, – устало отзываюсь сквозь зубы. – Я, если ты забыл, врач.
Начинается!
– К мужу лицом повернулась! – Взвизгивает Горбунов за моей спиной так громко, что я вздрагиваю.
Вот уж кому-кому, а Николаю мои профессиональные навыки никогда не требовались. Шикарный, редкий контратенор. Который почему-то после окончания консерватории решил, что зарабатывать себе на сытую жизнь пением – скучно. А вот кино – это другое дело.
Но актерский талант Николая оказался мягко говоря слабоват. А уже выросшее на уникальности голоса эго просто не смогло смириться с «несправедливостью» провалов на кастингах. Горбунов переругался со всеми знакомыми, кто мог ему помочь, предлагая начать с ролей второго плана.
Спустя год мне стало просто стыдно приходить на работу. Перманентно безработный муж был должен денег всем. Неудачи заливались алкоголем, негатив сливался в меня, как в унитаз похмелье. Коллеги, устав ждать свои деньги назад, начали записываться ко мне на приёмы и аккуратно намекать о неприятности сложившейся ситуации. Суммы были немаленькие. Я возвращала долги, как могла. Пока на свой день рождения, получив очередную порцию оскорблений вместо подарка, не поняла, что наш с Николаем брак опустился на дно. Кончился. Потонул в беспросветном творческом кризисе.
Поднимаю глаза на бывшего мужа и блокирую приступ брезгливой тошноты, перехватывая основание горла рукой. Грязные волосы, щетина, заляпанная кетчупом футболка и семейные трусы… Куда делся тот яркий, талантливый парень, который пришёл ко мне на приём после того, как первый раз сходил на футбол и сорвал голос перед выпускным экзаменом? А потом красиво ухаживал и пел арию Ленского под балконом.
И самое обидное то, что, Николай отчасти прав. Я действительно мечтала после колледжа культуры поступить в институт на отделение эстрадно – джазового вокала, но в итоге не добрала баллов для бюджета. Поддержать кроме бабушки меня было некому, а она до изжоги не переваривала любые формы искусства (видимо, хватило моей мамы балерины) и запихнула меня в медицинский. Куда внучку светила нейрохирурги приняли с распростертыми объятиями. Только в выборе специализации я настояла на своём. Поближе к слуху, голосу, вокалу – отоларингология и фониатрия. Бабушка уже до этого не дожила…
– Ты, мать твою, оглохла? – повышает голос бывший муж, выдёргивая меня из мыслей. – Я спрашиваю, зарплату тебе дали или нет? – Заканчивает борзо.
– Завтра должны дать, – отвечаю тихо, уговаривая себя потерпеть последний раз.
Свидетельство о расторжении брака уже лежит в моей сумочке. Чемодан собран и спрятан в шкафу. Осталось только дождаться крепкого сна.
За последние месяцы в мой адрес было высказано столько угроз, о том, что будет, если я вдруг захочу уйти, что мне страшно собирать вещи открыто. А когда Горбунов проспится, меня здесь уже не будет.
– Мне нужно будет пятьдесят тыщ, – небрежно бросает Николай.
– Прости, – я тихонько балдею от его наглости. – А зачем тебе так много?
– Это – копейки, Аня! – взвивается со стула, но тут же ослабевшие колени возвращают его на место. – Хорошая одежда стоит дорого. А у меня кастинги! Товар лицом. Понимаешь, дура?
