Жизнь, как прежде, впереди
Стран-ствия. Стран-ники. Стран-ница. Про-стран-ство. Пространство стихов Татьяны Батуриной, собранных в этой книге, – Мироздание. В нём связаны воедино горы и долины, города и веси, север и юг, Запад и Восток. Прочитывая стихотворение за стихотворением, вместе с героиней-странницей идёшь из Петербурга в Москву, из Москвы в Волгоград, из Омска на Украину, оттуда вновь в Москву, а далее – Кипр, Стамбул, Рим, Ашхабад. И они не выстраиваются в одну линию, как маршрут путешествия на географической карте. Всюду – образ Руси, Святой Руси, «послушницы небес» с её храмами и крестами, свечами и лампадками, с её Куликовым полем – святым полем, с сердцем её – Москвой, где «сорок сороков крестов сияют воедино». Этот образ делает пространство объёмным, даже маленькая Бекетовка в Сталинграде, где прошло «перволетие» лирической героини, раздвигается до границ мироздания. Всё, где бы ни была героиня, проходит сквозь её сердце, и где бы она ни была, она возвращается на Русь, в родные донские, волжские степи, дорогие сердцу тем, что
Здесь видно Россию с любого холма,
Здесь молятся Богу, на век невзирая.
В книге странствий Татьяны Батуриной ощущается связь с древнерусской литературой. Жанр «хождений», или по-древнерусски «хожений», в Святую Землю – духовный центр христианского мира, служил осознанию Руси как части этого мира. Не случайно и у Т. Батуриной рядом стоят Переславль-Залесский, Сергиев Посад, Синай, Иордан, Иерусалим, идут одной чередой лики Александра Невского, Сергия Радонежского, Иоанна Златоуста, Иоанна Богослова, Иоанна Лествичника.
А из Иерусалима мы сразу попадаем в глубь Руси, в село Молёбку, в самом названии которой – молитва, «христоприимный отдых ходока». И «Царьград от Царицына недалеко», между ними существует неразрывная внутренняя связь через имя, может быть, имя Самой Царицы Небесной. Подобно тому, как Игумен Даниил в своём «Хожении» называет себя «игуменом русским», лирическая героиня видит себя на Святой Земле русской славянкой:
В простой, по-славянски пошитой рубахе
В бессмертную воду вхожу.
Неизменно возвращается героиня в родительский дом, постоянно, сердцем, во времени… В стихах – ощущение весны. Весна – это молодость, вспоминания о которой связаны с Ленинградом и Херсонесом, Гурзуфом и Коктебелем. Это надежды. Это Русь, где «Талый ветр теребит палисады». Это Пасха, светлее которой Праздника нету. Всюду веет весенний ветер. Пространство в стихах неотделимо от времени, а будущее – от прошлого. Там, где Татьяна Батурина пишет:
«…Когда состарится вино – когда-нибудь… давным-давно…» – и глагол в будущем времени сочетается одновременно с наречиями «когда-нибудь» и «давным-давно» – это не грамматическая ошибка, это ощущение единовременности бытия. Или его мгновенности. Или повторяемости, неизменного, привычного, вечного возвращения весны. В странствии, в дороге стираются границы между временем и пространством: размётываются по ветру года, путник «меряет пешочком время о́но».
Ещё одна тема навеивается стихами Т. Батуриной – тема поэзии. Многие места, где побывала лирическая героиня, она проживала ещё и через поэзию, литературу. Ленинград и набережная Мойки, Царское село, Михайловское – это, конечно, Пушкин, который «с народом Божии глаголы пером гусиным примирил»;
Кабул – Хафиз (Хафез); Салоники – Бакхилид, Андижан – Кабир. В поэзии раскрывается Истина, и истинные русские поэты – те, которые «евангельский познали идеал». В истине формируется и выражается русский дух: «Растите, русские стихи, Растите Русь». Она есть «краткий перевод с Небесного на дольний».
