Алексей Данилюк не ожидал от этой среды ничего особенного. Он полагал, что та пройдет в точности как всегда. И вплоть до конца рабочего дня так и было. Но вечером, когда Данилюк уже ехал домой, с ним произошло довольно-таки неприятное происшествие.
Он умер.
Конечно, это не назовешь каким-то особенным событием. С каждым человеком случается хотя бы раз. Некоторые переживали это даже дважды… очень немногие, но бывает и такое.
И вот сегодня это случилось и с Данилюком. Внезапно, неожиданно, очень некстати и намного раньше, чем полагается по статистике. Данилюку было всего двадцать восемь лет.
Он ничем не болел и не принадлежал к группе повышенного риска. Просто несчастный случай на дороге. Данилюк проезжал перекресток Ново-Вокзальной и Карла Маркса, когда слева вылетел другой автомобиль. Его водитель отвлекся на телефонный звонок и промчался на красный свет. В последний момент он все-таки спохватился, ударил по тормозам… но уже слишком поздно.
Дверь со стороны водителя смяло в гармошку.
Данилюк не сразу понял, что вообще произошло. Вот он сидит за рулем и спокойно едет домой, а вот он уже… осознал себя он тоже не сразу. Сначала была очень резкая, но и очень короткая боль. Потом какая-то мешанина в голове, перед глазами… а потом… потом он почему-то стоит на дороге, рядом с разбитой машиной.
Он даже отметил мысленно, что машина удивительно похожа на его собственную…
Первые две-три минуты Данилюк все еще полагал себя живым. Очень сложно принять то, что теперь ты мертв. Данилюк растерянно вертел головой, пытаясь сообразить, когда успел выйти из машины и что случилось с глазами. Мир вокруг странным образом обесцветился, стал тусклым и невыразительным. Все словно заволокло густым туманом, очертания людей поблекли, голоса куда-то отдалились.
Стоял Данилюк посреди оживленного перекрестка. Но прямо сейчас движение резко замерло. Машины проезжали бочком-бочком, зеваки все больше накапливались, а в центре кутерьмы пригорюнилась разбитая серая «Лада», выглядящая ужасно знакомо…
– Оу, – только и сумел выговорить Данилюк, наконец разглядевший то, что сидело на переднем сиденье.
Смотрел он на это еще минуты две. Далеко не каждый день видишь собственный труп, да еще в таком неприглядном виде.
Похоже, погиб Данилюк мгновенно.
Он поднял руки к глазам. Вопреки ожиданиям, те не были прозрачными или еще какими-то. Самые обычные человеческие руки, точно такие же, какими были всегда. Все тот же сломанный ноготь на правом безымянном пальце, все та же родинка на левом запястье…
Никаких изменений.
Рядом с машиной хлопотал какой-то мужик. Выглядел он потерянно, если не сказать убито. Наверное, это именно он совершил наезд. Теперь у него отберут права, оштрафуют, а то и посадят… но Данилюку с этого уже никакого прока.
Почему-то страха совсем не чувствовалось. Не чувствовалось и печали от того, что умер во цвете лет. Возможно, потому, что тело с его сердцем, нервами и железами осталось размазанным по ремню безопасности. Бестелесный дух оказался менее эмоциональным, чем была физическая оболочка.
Впрочем, Данилюк и при жизни был человеком флегматичным. Сейчас он почти равнодушно смотрел, как подъезжают ДПС и медики, как из разбитой машины выволакивают изуродованное тело… его, Данилюка, тело. Со стороны оно смотрелось как-то странно и чужеродно – словно кукла, восковая фигура.
Хотя крови из него выплеснулось порядочно. Данилюк и не думал, что в нем ее так много.
– Куда меня теперь, в морг? – обратился он к ближайшему полицейскому. – Родителям позвонить бы надо…
Сказал он это по инерции, машинально. И сразу же понял, что понапрасну открыл рот – полицейский не отреагировал. Да и все остальные как будто не замечали Данилюка… хотя почему как будто? Они его действительно не замечали. Он же умер, все логично.
