В пять утра прозвенел будильник. Вечно смеющаяся собака высунулась из-за дверцы холодильника. Вид у нее был недовольный: в это время собака занималась дегустацией тушеной куриной печени.
Валерий Михайлович неохотно спустил ноги с кровати и крикнул:
– Гулять, мальчики!
– Ну, зачем же так рано? – сонно проворчал Бандюшко на топчане в углу.
– Сам сказал, что у тебя ездовая собака и ее надо выгуливать верхом! – сердито крикнул Валерий Михайлович. – Вот и пойдем, пока народа нет.
– Идите скорее, – недовольно фыркнула Перес и свернулась клубочком у меня в ногах. – От вас шума много.
– Скажи, пожалуйста, когда это закончится?! – Валерий Михайлович ткнул пальцем в Перес.
– Старушка хочет спать непременно со мной, – нагло ухмыльнулась я и потянулась до хруста в костях.
***
Так и живем. Я, писательница Юлия Хименес, переехала к своему гражданскому мужу Валерию Михайловичу с большим багажом: старой вредной троллихой Перес, ее приятелем троллем Бандюшко и вечно смеющейся ездовой собакой.
Несмотря на то, что у Валерия Михайловича трехкомнатная квартира, тролли желали спать исключительно с нами. Причем, Перес каждую ночь приходит на нашу двуспальную кровать и заваливается то кому-нибудь на голову – хвостом на подушку, то, как сегодня, в ноги.
Бандюшко довольствуется топчаном в углу спальни, но тоже периодически высказывается, что мы, люди, должны уступить свою двуспальную кровать ему и Перес.
– У меня от топчана ломота в хвосте! – жалуется он. – А у вас нет хвостов. Вам и так сойдет!
Все бы ничего, если бы не вечно смеющаяся собака. Бандюшко, а с ним и Перес, настаивают, что ездовым собакам требуется особый уход и питание. Особенно уход… Нет, особенно питание! Первоначально собака садилась со всеми за стол и довольствовалась яичницей на завтрак, супом на обед и салатом на ужин. Потом Перес научила ее пользоваться вилкой и ножом.
– Нужно есть маленькими кусочками, – говорила собаке Перес, – чтобы вовремя насыщаться и отходить от стола. К тому же это полезно для пищеварения.
Перес даже научила ее чистить зубы по утрам и вечерам.
Но, стоило только всем лечь спать, как собака открывала лапой холодильник и начинала есть все, что там находилось.
– Это от чистки зубов у него такой аппетит, – говорил Бандюшко, нежно поглаживая своего пса. – Видимо, излишняя слюна вырабатывается.
***
Валерий Михайлович взял собаку на поводок, а Бандюшко послушно забрался в его рюкзак.
Стояла теплая осень. Во дворе еще не толкались машины, воздух был по-утреннему чист.
Процессия направилась к детскому футбольному стадиону. Остановились только на одну минуту, когда вечно смеющаяся собака привычно задрала лапу на машину Валерия Михайловича. Бандюшко высунулся из рюкзака, жадно вдыхая воздух.
Идти было недалеко.
– Пять утра! – ворчливо приговаривал Бандюшко, покачиваясь в рюкзаке в такт шагам Валерия Михайловича. – Эх, была жизнь в Зеленецком лесу! Там даже зубы никто не чистил.
При слове «зубы» собака понурила голову.
– И здесь неплохо, – миролюбиво ответил Валерий Михайлович. – Не все получают то, что ожидают.
– Я был свободным троллем, а теперь… А ведь как заманивали: у Перес связи, Перес – благородный тролль… Ездовые человеки! Две трехкомнатных норы!
– Я тоже представлял себе жизнь с писательницей немного не так, – ухмыльнулся Валерий Михайлович. – По крайней мере, без троллихи в кровати.
Наконец они пришли, огляделись – никого нет. Бандюшко выбрался из рюкзака, достал небольшое седло и уздечку и оседлал вечно смеющуюся собаку.
– Эх! – крикнул он и бандитски присвистнул. – Свобода!
Ездовая собака дала три круга по стадиону под восторженные вопли тролля, но вдруг остановилась как вкопанная (Бандюшко чуть не вылетел из седла) и начала принюхиваться к кустам.
