1
Лилипутки нашли себя в цирке. Барышни с диаметрально противоположным дефектом – великанши – и не подумали столь вопиющее гормональное нарушение приписывать убогости и тешить публику, пытаясь вызвать сострадание и сожаление о людских несовершенствах. Напротив, свой нестандарт они возвели в ранг великолепия и неоспоримой нормы. Как? О, это была глобальная акция, стартовавшая в конце прошлого века, о которой простачки вроде новых русских никогда не догадаются. Именно они купились на пиар гигантелл основательнее, чем кто-либо, и сделали шнурообразных манекенщиц неотъемлемым атрибутом респектабельности и крутизны. Пары, в которых «он ей по вытачку», стали считаться эталоном красоты, а модели за метр восемьдесят – верхом совершенства.
Девушки – гулливеры убедили мир в том, что сорок второй размер женских стоп – это прекрасно. После веков насмешек и унижений они празднуют свой триумф, блистая на подиумах, экранах, обложках журналов, украшая собой VIP-тусовки, клубы, отели.
Ханна – модель. Модель от педикюра до кончиков дрэд, со всеми вытекающими отсюда манерами, привычками, человечьим контекстом и способами добычи средств на проживание и пропитание. С позиций какого-нибудь очкастого эстета, она просто подиумная дылда с оглоблеобразными конечностями и натруженным ртом, но с точки зрения мировых стандартов она мега, супер, вау… И все бы хорошо, если бы не день рождения. Именно сегодня, когда вокруг все пышет молодостью и жизнью, у Ханны – самый личный праздник. Ты считаешь день рождения апогеем счастья, событием, которое нужно отмечать ежегодно, весело, масштабно? Тебе сколько лет? То-то же. А Ханне сегодня… сорок. Самый драматичный женский возраст. Ага, теперь «извините». Твой пардон не сделает Ханну моложе и не облегчит ее страданий сорокалетней именинницы. Вот она лежит в постели, болезненно переживая факт перехода с четвертого на пятый десяток, и на нее опускаются строки (наша героиня научилась рифмовать, рисовать, музицировать для большей колоритности образа, и чтобы подняться в цене, поскольку продавать себя ей приходится нередко):
День рождения – день великой печали,
Днем старения лучше б его называли.
Днем смирения с тем, что финал вашей песни
Стал на строчку поближе, и хоть ты тут тресни.
Дорогие друзья, не приходите,
Не желайте, не празднуйте и не дарите,
Дайте мне, ради всех добродетелей,
Этот день пережить без свидетелей.
Сотовый пропел «Jamiroquai». Так, без свидетелей, похоже, не получится.
– Yes, – томно так, томно, с придыханием, как говорят на всех языках только проститутки и модели.
– Это я. Хочу с фанфарами и фейерверками отметить твой солидный четвертак.
(Для непосвященных – а таковыми являются все, кроме Ханны и паспортистки Петроградского УВД, – сегодня имениннице не сорок, а двадцать пять).
– Большое русское merci.
2
Дальше все, как в отечественных сериалах. Он – красивый бандит. Бойфренд (омерзительное слово, но «любовник» из сентиментального вокабулярия попахивает нафталином и романами в НИИ). Дарит бриллиантовые цацки, хотя обещал десяток яиц от Фаберже. Заваливает цветами, потом просто заваливает, целует пятки, пупок и ниже, затем, лежа в постели голым, отвечает на дюжину – другую звонков, после чего уезжает по делам (вернее, на дело).
Под дверью заскреблась соседка.
– Хань, пойдем предадимся пороку.
– У тебя какие?
– «Вог», причем целый блок.
В парадной на широком подоконнике всегда стоит банка из-под леденцов, которые не выпускает ни одна кондитерская фабрика со времен распада СС. Около этой престарелой пепельницы Ханна и Светка встречаются почти ежедневно, чтобы не обкуривать третью сожительницу коммуналки – Капитолину Филипповну. Баба Капа всю жизнь смолила папиросы «Беломор» и «Казбек» и вдруг бросила пагубную привычку, став нудной моралисткой, запрещая другим повторять ее «ошибки военной молодости».
