Туман лёг на пустые улицы города. Окна домов надежно заколочены, а масляные лампы потушены. Салем крепко спит, чего нельзя сказать о его жителях.
Под тяжёлым весом скрипят полы. Человек в чёрном плаще запирает дверь на засов и выпрямляет плечи. Он очень много работает и потому устаёт, вдобавок страдая от «чёрной» оспы, старик переносит страшные головные боли, ломоту в теле и отвратительную сыпь, которая покрыла все его тело. Чтобы скрыть свою болезнь и мерзкие папулы, он носит чёрную маску и много-много ткани. Болезнь – не причина отказываться от своей цели, именно так он считал и ни разу не отступался от своей точки зрения.
Избавившись от легкого головокружения, старик оборачивается всем телом к огромному окну, у которого стоял не менее огромный стол из красного дерева с изысканными вырезками в стиле французской моды. Стол очень старый, тем не менее, от него исходит сила, жизнь и мудрость. Бронзовая масляная лампа разгоняет полумрак, привлекая к себе излишнее внимание мотыльков, бьющихся о стекло, жадно пытающихся прикоснуться к свету, совсем не понимая, что этот свет – их гибель. Небольшая фигура сидит спиной к вошедшему старику и медленно, аккуратным почерком, выводит чернилами одно и то же предложение, раз за разом, внимательно изучая каждую букву. Старик стиснул зубы от боли в суставах и пообещал себе в скором времени избавиться от мучений, которые подарила ему оспа. В комнате повисла тишина, полная шёпотов и страхов.
– Забавное явление, – заметил старик, взглянув на мотыльков у лампы, – и ведь у людей так: мы стремимся заполучить то, что в конечном итоге приводит нас к смерти.
Фигура за столом не перестала писать, но все её внимание было настроено на реплику вошедшего.
Мужчина в мантии сделал пару шагов к громадному стулу и навис над совсем ещё юной девочкой в ослепительно белом платье из хлопка. Она задержала дыхание и ещё старательней начала выводить буквы на жёлтом листке бумаги, боясь оставить где-нибудь кляксу. Таких листков с одним и тем же предложением собралась целая стопка, и хоть рука девочки неимоверно ныла, она не останавливала свою работу, потому что знала, что за подобное можно заработать наказание.
– Жизель, ты большая молодец. Продолжай стараться, и тогда ты станешь великой среди могущественных, – искренне удивился старик, похлопав по плечу забинтованной рукой девочку.
Поставив точку в конце строчки, Жизель слегка выдохнула, усмиряя своё маленькое сердце. Она знала, что один неверный жест или ответ повлечёт за собой страшное наказание в виде десятиминутной порки. А её тело и без того все в шрамах.
– Благодарю, наставник, – кротко ответила она.
Старик, легонько кивая головой, посмеялся. Ему и в голову не приходило, что самая бездарная ученица может стать лучшей среди своих соплеменников. Обойдя стол, он встал напротив темноволосой девочки и гордо поднял голову, сверкнув чёрными глазами. В полумраке он ещё ужаснее, чем при свете дня. Жизель боялась взглянуть ему в глаза, посмотреть сквозь маску и увидеть мерзкие волдыри «смерти». Поэтому она сидела смирно, крепко сжимая пальцами перо в крохотной руке.
Изучив взглядом двенадцатилетнюю ученицу, старик облизал сухие губы под чёрной бархатной маской и спросил:
– Ты боишься меня, дитя?
Сердце в груди Жизель замерло. Она неуверенно подняла голову на страшную фигуру и сглотнула горький ком в горле.
– Я вас не боюсь, но в тоже время опасаюсь.
Наставник ухмыльнулся над ответом девочки.
– Кажется, ты много чему научилась за эти три года. Порка идёт тебе на пользу, дитя, – девочка стиснула челюсть, бегая глазами по тёмному кабинету, – думаю, ты готова.
В это мгновение Жизель почувствовала неописуемую боль в животе и резкую тошноту. Она круто подняла на наставника взгляд и округлила свои маленькие серые глаза, переполненные страха и сомнений.
