Один
Житейская заповедь Уилла № 1: Если хочешь сохранить тайну, никому не говори
– Пробовал когда-нибудь шампанское, Уилл?
– Не могу сказать, что пробовал, нет, сэр.
Франклин Гринвуд сделал знак своему дворецкому Лемюэлю Клеггу, и тот отправил одного из ливрейных лакеев, стоявшего с открытой бутылкой, к Уиллу.
– Один глоток, – сказал Франклин, наклонился к внуку, сидевшему слева от него, и подмигнул. – Ведь нам есть что отпраздновать.
– Верно, сэр, – сказал Уилл.
Когда официант убрал бутылку, Уилл посмотрел, как переливается хрустальная жидкость на дне бокала. Подражая деду, он поднял бокал и коснулся бокала Франклина.
– За Пророчество, – сказал Франклин.
– За Пророчество, – повторил Уилл.
Он сделал глоток и поморщился – пузырьки в шипучем напитке кусались. Франклин одним глотком осушил свой бокал и протянул его за новой порцией. Слуга, который держал бутылку, поспешил наполнить бокал, внешне нисколько не торопясь.
– Не могу выразить, Уилл, какую радость принесли мне последние месяцы. Никогда мне ничего не хотелось больше, чем разделить со своей семьей блаженство, которого я с таким трудом добивался. И, как ты знаешь, уже очень давно я перестал воображать, что это когда-нибудь будет возможно.
Уилл сочувственно кивнул, заставил себя сделать еще один маленький глоток ледяной жидкости и поставил бокал, надеясь, что ему удастся не допить остальное.
– Я чувствую то же самое.
– Уилл, время, которое мы провели вместе, значило для меня невыразимо много. Твоя готовность слушать и учиться не осуждая, твое положительное отношение к нашей цели… – Франклин наклонился и накрыл руку Уилла своей холодной ладонью. – Но знаешь, что доставило мне особую радость? Возможность стать свидетелем твоих расцветающих способностей.
– Спасибо, сэр.
– Не могу представить себе, как это можно было бы оценить. Это бесценное сокровище. После бесконечных разочарований в личной жизни я на такое и не надеялся.
– Я тоже. – Уилл выдержал его взгляд и застенчиво улыбнулся. – Дедушка?
– Да, Уилл.
– Ты говорил, что, поскольку нам предстоит лучше узнать друг друга, больше всего тебе хочется завоевать мое доверие.
– Это по-прежнему значит для меня больше, чем можно выразить в словах…
У Франклина перехватило горло; обуреваемый чувствами, он закашлялся. В затуманенных голубых глазах появились слезы. Он залпом проглотил вторые полбокала шампанского, достал из кармана своей ярко-голубой фланелевой спортивной куртки носовой платок и вытер глаза.
– Не надо ничего говорить, дедушка. Надеюсь только, благодаря всему, что ты видел и слышал от меня за последние недели, я заслужил твое доверие.
– Да, конечно. – Франклин сложил платок, спрятал его в карман и ласково улыбнулся. – Как мне доказать это тебе, Уилл?
– Думаю, я готов выслушать всю историю.
Франклин обдумал его просьбу, прожевал последний кусок стейка из спины японской коровы, откормленной соей, оттолкнул тарелку – другой слуга мгновенно подхватил ее и унес, – дотянулся и потрепал Уилла по руке.
– Давай прогуляемся, – сказал Франклин.
Они вышли из старого, темного от времени и непогоды замка через боковую дверь, которой Уилл раньше не замечал, и очутились в восточной, наименее освоенной части острова. Позднее летнее солнце низко висело в небе, тени к вечеру удлинились. Франклин пошел по аккуратной, посыпанной гравием дорожке через ухоженный сад. Уилл держался рядом со стариком, шедшим размашистым ровным шагом.
– Я вырос на этом острове, – говорил Франклин, на ходу осматриваясь. – Мои самые ранние воспоминания связаны с этим местом, с этими деревьями, запахами, водой, великолепными видами.
