Дождь решил, что Джо поживет еще, поэтому лил как из ведра, не давая возможности развести под ней костер.
– Душевно стою – подумала Джо. Глаз заплывал, правый бок горел, и Джо чувствовала, как оттуда вытекала кровь, унося с собой последние силы. В прорехи рубахи поддувал ветер, но в свете дикого ливня, который насквозь промочил девушку, это уже казалось мелочью. Основная часть добросердечного населения, притащившая Джо на костер, попряталась под козырьки своих глиняных домов, и выглядывали уже не злобно, а просто с любопытством, постепенно переходящим в скуку.
– Зачем опять вляпалась? – с тоской подумала Джо – ну дети, ну собрались их принести в жертву, ну и что…
Тут живо она представила себе горящих детей, и все взорвалось в ней.
– Ну, нет – со злостью крикнула она в дождь.
– Не жить вашему роду. Прокляты вы перед небесами, приносящие в жертву своим кровожадным богам маленьких детей.
В это время сверкнула молния, и через минуту задымился один из самых отдаленных домиков. Было просто удивительно, как при таком ливне и так легко загорелась, да что там загорелась, заполыхала хижина.
Старейшина, жесткая с крепко сжатыми губами женщина начала что-то кричать обезумевшим от паники людям. Но надежды остановить их были напрасными. Кто-то упал на колени и начался молиться, кто-то дико кричал, кто-то рванул со всех ног к реке и залез туда, но, ни один человек не бросился спасать хижину. Джо не успела удивиться, как услышала за своей спиной:
– Красиво говоришь!
Проводник почувствовала, что руки ее развязаны, и кто-то взялся уже за ноги.
– Макс – прошептала она – я не смогу идти.
– Я понял – ответил он – догадываюсь, что сутки в таком положении не прибавили твоим ногам прыткости. Затем он легко повесил ее на свое плечо и пошел вихляющей походкой.
– От стрел ты хорошо прикрылся – съязвила Джо.
– Да уж. Я всегда предпочитаю женщинами прикрываться – в ответ услышала девушка.
– Где дети? – спросила она.
– В хорошем теплом и сухом месте, где и положено быть детям – задыхаясь, ответил Макс, продолжая бежать через деревню. Минуя кустарники, они, вернее Макс залетел в лес. Минут через десять этого непрерывного бега, он, наконец, остановился.
– Не рановато ли? – нахально спросила Джо, пытаясь этой нарочитой наглостью прикрыть свою боль и усталость.
– Ну, я бы конечно пронес тебя еще миль пятнадцать, однако погони за нами не наблюдалось, да и устал я играть в великого воина – и в этот момент бережно положил Джо на землю.
– Так, где дети? – заладила Джо.
– Я успел их отвести к своему племени – это тебя успокоит?
– Нет, за ночь не успеть, поэтому ты их куда-то запрятал. А вот куда – вот вопрос.
– Ладно, поймала. Покажу тебе поляночку заветную. Ты кстати, идти-то сможешь? – спросил Макс.
Объяснению Джо предпочла медленно подниматься, держась за ветви близстоящих кустарников. Макс сидел на земле и с ног до головы осматривал Джо. Вроде бы открытых ран и переломов он не наблюдал, хотя кто ее знает, ведь будет молчать до последнего.
– Одежонку тебе для сожжения выбрали не очень, мог бы для этого случая их староста что-нибудь из своего подкинуть – мрачно пошутил он. И правда, длинная рубаха, продранная в нескольких местах, ничем не подпоясанная, да еще и сделанная из какой-то жесткой дерюги просто просвечивала насквозь. И Макс с болью смотрел на ее тонкое тело практически все в кровопотеках, особенную злость вызывал ее заплывший глаз.
Мало я поджог – с яростью подумал он – надо было все их норы сжечь.
– Ты так смотришь на меня – раздумчиво сказала девушка, пытаясь опираться на свои избитые ноги – что, кажется, сейчас добьешь.
– Вставай, давай – нарочито грубо ответил хранитель – дети ждут. Она оперлась на него, и они поплелись в сторону заветной полянки. Лес был непонятный: одновременно редкий и непроходимый. Редкий, потому что деревьев мало, а непроходимый благодаря мелкому, цепляющемуся растущего в неисчислимом количестве кустарнику. Куда ее вел, по какой тропке, Джо не запоминала, концентрируясь только на том, чтобы дойти. Вдруг она встрепенулась:
