Рождение науки, именуемой психолингвистикой, было объявлено в Соединенных Штатах Америки в 1953 году. Образованные отечественные лингвисты чутко и достаточно быстро отреагировали на новое веяние из-за океана: уже в 1957 году маленькую книжечку О психолингвистике выпустила языковед О. С. Ахманова. Тема была подхвачена А. А. Леонтьевым, выступившим сначала с реферативной публикацией (Психолингвистика, 1967), а затем и оригинальной книгой (Теория речевой деятельности. Проблемы психолингвистики, 1968). Эти ранние издания составили начало большого ряда индивидуальных и коллективных монографий, журнальных публикаций, многих конференций и семинаров по проблемам психолингвистики в нашей стране. Они отражали активную исследовательскую и организационную деятельность специалистов по заявленной теме.
Начальное определение предмета психолингвистики было довольно узким. Оно исходило из ее понимания как науки, изучающей процессы, в которых интенции говорящих преобразуются в сигналы принятого в данной культуре кода, и эти сигналы вызывают понимание у слушающих (Osgood et al., 1954). Некоторое время молодая наука развивалась как у нас, так и на Западе в соответствии с этим недостаточно полным определением. Позднее, однако, обнаружилось два довольно любопытных обстоятельства.
Во-первых, появились свидетельства того, что вряд ли справедливо начинать датировку психолингвистики с того эпизода (самого по себе, безусловно, значительного), когда этой области было присвоено ее привлекательное и емкое имя. Ретроспектива психолингвистических исследований оказывается очень глубокой, и она в полной мере заслуживает того, чтобы занять свое место в истории психолингвистики. Это обстоятельство, к сожалению, недостаточно осознается. Одну из оригинальных сторон данного учебника составляет включение материалов, расширяющих зауженное представление о ее временных границах и объеме имеющихся в науке данных.
Второе возникшее обстоятельство состояло в том, что выявилась притягательная сила имени психолингвистика в отношении многих работ, выполнявшихся ранее по различным темам: психологии речи, психоакустики, психогенетики, прикладных речевых разработок. Многие авторы, работающие в названных сферах, изъявили готовность и горячее желание называться психолингвистами. К психолингвистике как строгой «моно-науке» понемногу присоединился большой круг исследований, превративших ее в науку широкую и «веселую», обнимающую многие жизненно и практически поучительные и занимательные знания и потому вызывающую к себе интерес широкого круга людей, не только профессионалов.
Этот интерес проявляется и в наши дни. О его существовании имеется множество свидетельств. Для меня показательна встреча, произошедшая у меня с моими друзьями супругами Е. во время летнего отпуска в Академическом пансионате. Мои друзья – образованные люди, работающие в далеких от психолингвистики областях. Мне казалось, что моя направленность на слово как явление мира человеческой психики лежит в стороне от сферы их научных и жизненных интересов. Однако они настоятельно просили меня рассказать, что такое психолингвистика. Прохаживаясь по живописным аллеям пансионата, мы проговорили однажды все утро, и оказалось, что очень многое из области психолингвистики занимает умы моих друзей. Им была интересна история возникновения в середине ХХ века новой науки, действующие лица этого события, его обстоятельства. Они спрашивали, и им были понятны мои объяснения о механизме языка. Мы говорили о прирожденности дара слова, о тех несчастных, кому этот дар достался с повреждениями, а также о том, как специалисты умеют помогать людям при их разного рода речевых нарушениях. Будучи родителями двух дочерей, мои друзья интересовались темой развития детской речи. Не оказался обойденным вопрос об языковых способностях животных и об энтузиастах, исследующих эту область.
