Не нужно искать смысл там, где его существование невозможно.
Не всякое происходящее здесь и сейчас обретёт данность и запечатлится в нашей памяти. В каждом событии есть лишь причина его возникновения и появления.
В многодневном хаосе мыслей и наших дум мы забыли о главном, о зыбком и невосполнимом – о нашей исключительности.
Исключителен каждый, но не всяк этому внемлет. Не всяк осознаёт сей факт.
В рассказе «Психотерапевт» смыта грань и потерян смысл.
Сомнительно, обретёт ли произведение данность, оставит ли след в памяти. Но с уверенностью можно изречь, есть причина его возникновения и появления.
И если этот рассказ пылится среди нескончаемых томов книг на полках или затерялся среди брошюр на твоём столе – очевидно, что ты его прочёл.
Ты просканировал эту историю, каждую иллюстрацию, каждый фрагмент.
И за это я тебя благодарю!
1
Ему не нравилось, как шелестят бахилы на моих ботинках.
Я стала их снимать перед тем, как зайти в его обитель. Именно так хочется называть это место. Место, где спокойно, где рандомные мысли обретают плавный курс. Откуда не хочется выбираться.
Я пришла к нему в конце лета. Он – мой психотерапевт.
Он лечил мою голову. Он искусно вытаскивал меня из забытья, возвращал в состояние покоя.
Его руки. Его руки творили невероятные вещи. Они холодные при первом прикосновении становились тёплыми и нежными в самом процессе.
Он умело работал с жизненной энергией, обеспечивая её равномерное течение по меридианам тела. После чего в организме царили порядок и гармония.
Позднее я узнала, традиционная китайская медицина признана весьма эффективной системой целительства. И он меня исцелял.
Он способствовал, размыкая и вводя в новое плавание, чтобы мои энергопотоки плыли. Плыли в безоглядную даль его ладоней. Ладони прикасались к моим волосам. Скользили и утопали.
Сквозь сомкнутые глаза я видела. Я слышала его безмолвный голос.
Он жонглировал пальцами, меняя ритм и силу нажатия.
Моя голова следовала за его движениями. Каждая клеточка кожи ждала, когда он её коснётся.
Он не спешил. Я уже знала, куда опустятся его пальцы в каждую последующую секунду.
И таяла.
Я улавливала его дыхание над моим лицом.
Всякий раз я норовила открыть глаза, поймать его взгляд и считать его желание.
Но перед каждой терапией он просил лежать с закрытыми глазами. О том, что нужно быть бездвижной, я знала по умолчанию.
И была бездвижна.
Уверена, моя голова двигалась в такт с его вольными раскатами пальцев. Тянулась то и дело за его руками и ни за что не хотела лишиться этих прикосновений.
Так он лечил мою голову порядка двадцати минут. Потом спускался ниже. К шее. Точки, которые находились там были весьма чувствительны. При каждом надавливании я ощущала сладостное чувство, которое было так схоже с удушьем.
Дожидаясь моего выдоха, он давил до определенного момента. Сначала становилось страшно. Невозможность вдохнуть полноценный глоток воздуха вводила в оцепенение. Но резкий вдох, и его палец лишь едва касался шеи.
И так несколько раз.
Далее на его пути расстилалась грудная клетка, живот, тазовые кости, ноги по всей их длине, стопы.
И долгожданное возвращение к голове.
Лечение руками.
Когда сеанс «ласковой» терапии заканчивался, на поверхности моей кожи оставалось лёгкое присутствие его запаха. От его рук пахло чистотой: мыло, толи парфюмерная вода. Оно было непринужденно терпким, не въевшимся, исчезающим так быстро, что хотелось повторять и повторять.
